Широкий песчаный пляж, лазурное море, чьи волны лениво накатываются на берег. Пальмы, что дают приятную тень от палящего солнца. И три девушки, которые развалились в шезлонгах, подставив морскому бризу свои идеальные тела.
Да, все они были абсолютно обнаженными, и при этом чрезвычайно прекрасными. Настолько прекрасными, насколько не может быть человеческое существо. Но это и понятно. Ведь три девушки, которые приняли эти случайные воплощения, были настоящими богинями.
— А клёво мы Мудрейшему вставили. Правда, девчата? — сказала вторая. Чёрные прямые распущенные волосы, бледная кожа и огромные печальные глаза. При всей её красоте она очень напоминала саму смерть. Да, впрочем, она и была сама смерть. — Кстати, что насчет винишка?
Она повернулась к своим подружкам.
— Красное, белое?
— Может, чёрное? — хихикнула третья, шатенка с кудрявыми волосами, в глазах которой плескалась сама тьма.
— Не-не-не… — запротестовала Пандора. — У нас сегодня вечеринка в стиле Земли, там такого не бывает.
— Так может быть стоит его ввести? — продолжала потешаться Тёмная.
— Девочки, я серьезно, — нахмурилась Морана. — Какое винишко предпочитаете?
— Мне белое, — из воздуха появился хрустальный бокал, который Пандора ловко схватила и протянула подружке.
Морана также щелкнула пальцами, и бутылка охлаждённого до нужной температуры белого вина, уже с открытой пробкой, также образовалась в этом мире.
— А мне красного, — Тёмная повторила трюк своих подружек.
Морана тут же сотворила бутылочку красного. Наполнив бокалы, она на секундочку задумалась:
— А я буду розовое!
Хлоп, и вот у неё уже бокал с розовым напитком.
— Ах ты, хитрая жопа! — одновременно сказали её подружки и расхохотались.
— Смотрите, что ещё подглядела в этом мире, — хлопок, и на столике рядом с их шезлонгами образовалась большая миска со странными белыми шариками. — Попкорн. Есть сладкий, есть солёный, есть карамельный. Угощайтесь!
— Ну уж нет, у меня фигура, — скривилась Тёмная.
И все тут же рассмеялись над удачной шуткой. Да, эта шутка никогда не устареет.
Вот, наверное, единственное значимое преимущество богинь-женщин перед женщинами обычными, что они буквально по щелчку пальца могут сделать себе любое тело, какое только захотят. Так что да, волшебная таблетка существует, вот только доступна она лишь богиням. Станьте ими, и вам всё откроется.
— Ну что, глянем ещё раз, как этот идиот орал, когда мы отобрали у него часть силы? — Пандора щёлкнула пальцами, и прямо на фоне моря из воздуха возник здоровенный экран.
— В тридцать пятый раз? — нахмурилась Тёмная. — Может что-нибудь поинтереснее?
— Да-да, — сказала Морана, — я бы посмотрела что-нибудь поинтереснее.
— Так, стоп!
Скорость реакции богинь была неимоверной, и все они одновременно услышали колыхание пространства.
— А вот это интересно, — задумчиво проговорила Пандора.
— Вот это бы я посмотрела, — поддержала её Морана.
— Так давай, показывай! — хмыкнула Тёмная.
Пандора сосредоточилась. Сначала на экране появился круговорот миров Многомерной Вселенной, что горели разным цветом и с разной яркостью. Мир закрутился, как будто невидимая камера со сверхсветовой скоростью двигалась к какому-то определённому Миру. Это было действительно так. Вот он, этот Мир, который сейчас буквально полыхал в эфирном плане выбросами многочисленных душ.
Мир переливался и дёргался, как будто он всё ещё не был частью Многомерной Вселенной. Ну, на самом деле, так-то оно и было. Когда-то он был частью, затем ушёл под влияние Морфея, и прямо сейчас он прорывался назад. Ну, как прорывался? Кто-то очень затейливо, с энтузиазмом, его туда пропихивал.
«Камера» скользнула ниже, и вот уже была показана поверхность планеты.
— Да ну нахер! — прошептала Морана, и из её приоткрытого очаровательного ротика выпал кусочек попкорна, который она всё-таки решила попробовать.
— Это как? — её поддержала Тёмная, ошарашенно сдавив свой бокал так, что он у неё лопнул, а белый песок окрасился багровой жидкостью, так напоминающую кровь.
— Непонятно, — протянула Пандора, глядя на развернувшуюся на «экране» эпическую битву.
Прямо сейчас один единственный человечек стоял посреди бушующего шторма, живого шторма из тварей всяких размеров, расцветок и силы, что волна за волной накатывались на такого маленького, по меркам этого мира, человека. Вот только этот человечек был похож на одинокую скалу в океане, которая не уступала ревущей стихии. Волна за волной накатывалась, и точно так же откатывалась обратно. Ну, не в полном составе, а тех, кто остался, потому что большинство участвующих в нападении тварей умирали. И умирали самым жестоким способом и, главное, многочисленными разнообразными способами.