— И что теперь делать? — беспомощно спросил Лёхин, отчитавшись о встрече с Дианой.
— Если Лада убегала от загонщиков, вряд ли это было в городе, — сказал Павел. — Нам придётся ехать к мосту в твоём микрорайоне, потому что он даёт выход прямо в Каменный город.
— Едем, — нетерпеливо предложил Олег. — Леонид, собаки в машину пойдут?
— Сейчас узнаем.
Лёхин и слова сказать не успел, как все быстро рассредоточились по машинам. Всё ещё сомневаясь, он тоже шагнул к машине.
— Уф-ф, успел-таки… Лексей Григорьич! Лексей Григорьич! Не уезжай!!
52.
Оглянувшись, Лёхин присел перед Бирюком, подпрыгивавшим на бордюре. Подвальный выглядел неимоверно грязным и усталым.
— Что случилось, Бирюк?
— Дай отдышаться, Лексей Григорьич!.. О-ох… Думал, уж уедешь.
Пока подвальный усмирял дыхание, Лёхин поднялся с корточек и заглянул в машину за зонтом.
— А-а…
Почти квадратные, потрясённые глаза Олега сначала даже испугали. Но и Леонид выглядел изумлённым. Лёхин только хотел спросил, что это с ними, как Олег смог выговорить:
— Лёхин а ты куда пропал? Только что был, раз — и нет.
— Да так, погулять вышел, — отшутился Лёхин, сообразив, что удивление вызвало его приседание на корточки.
Он снова присел, раскрыв зонт над собой и Бирюком. Свесившись из кармана плаща, проскрипел благожелательно Шишик.
— Ты, Лексей Григорьич, со своими товарищами иди на ту скамейку где вчерась балакали. Нашли мы тебе вожатого до Камень-города. Там и дожидается.
— Да мы и так собирались…
— Лексей Григорьич, он вас к ходу от кафе этого злосчастного выведет.
— Ага… Так, — проговорил Лёхин, соображая. — Спасибо, Бирюк.
— Не за что пока. Это я тебе спасибо говорить буду, как в родной подвал вернусь.
— Подожди здесь, под зонтом. Я объясню народу ситуацию, и пойдём к скамейке по одному, чтобы не привлекать внимания.
— И хорошо, Лексей Григорьич, что по одному. Только поскорее бы. Долго ждать вожатый ждать не будет. Не любит он к нам, на поверхность, выходить.
Последних слов Бирюка Лёхин не дослушал: сбегал к машине Павла, показал, куда идти, потом Олегу и Леониду. Взглянув на доберманов, он было обеспокоился, смогут ли собаки перейти невидимую границу между привычным миром и территорией Каменного города. Потом вспомнил, как дома, у Леонида, к псинам подбежал домовой и они потянулись к нему обнюхать. И — успокоился.
Прихватив зонт и подвального, Лёхин поспешил к скамейке. Интересно, что за вожатого нашёл Бирюк? В его мире много любопытнейших личностей. Вожатый этот наверняка из таких.
Сначала показалось — на скамейке вырос тонконогий, с узкой, колокольчиком, шляпой гриб. Привычный к виду Леших-палисадничих, Лёхин решил, что вожатый похож на них. Хорошо, Бирюк с локтя предупредил:
— Меня, грязного, взял на руки и не побрезговал — хорошо. С Мокричником так не делай. Не любит. Да и не всякий его вида выдержит.
— А почему Мокричник? — за несколько шагов до скамейки шёпотом спросил Лёхин. — У воды живёт?
— Не только. Он мокриц пасёт, пиявок прикармливает. Ты с ним много не разговаривай — не любит.
Лёхин хотел спросить — чего ещё не любит Мокричник. Не успел. Подошли к скамейке. Из вежливости Лёхин присел — и с трудом удержал приветливое выражение лица. Он привык, что у паранормального народца лица почти человеческие. А сейчас на него взглянула из-под шляпы натуральная пиявка.
— Добрый вечер.
Тускло блеснули маленькие чёрные глаза, на сплошь ровной поверхности возможного мелкочешуйчатого лица прорезалась поперечная линия. Наверное, рот.
Не успел Лёхин ни чего подумать, ни спросить чего, как Мокричник спрыгнул со скамьи. Так мальчишки на речке или на пруду прыгают в воду — "солдатиком". Лёхин дёрнулся — ой, упадёт! Но Мокричник, держась прямо и жёстко, зашагал к забору позади скамейки. И невообразимо стремительным движением нырнул под нижнюю перекладину — и пропал.
— Шагай, Лексей Григорьич, — донёсся со скамейки шёпот подвального. — И не боись: я тоже пойду с вами до хода-то.