— Ты чего? Хвостом перед тобой вертанула? — попытался съязвить другой физкультурник.
— Эх, физвос, наивное дитя природы! — вздохнули в компании. — Да она любого съест и не подавится. Лучше держись от неё подальше — целее будешь.
А Лёхин в последний раз "прокрутил кадр": вот девушка (Ромка) склоняет голову и накидывает монашеский капюшон — и прыгнул прямо с крыльца, проигнорировав три ступени, зато на ходу раскрывая зонт. Он уже не видел, что студенты худграфа, сразу сообразившие, куда побежал неизвестный, проводили его сочувственными и даже сожалеющими взглядами. А физкультурники откровенно расстроились.
Девицу Лёхин догнал быстро и без лишних словесных расшаркиваний пристроил над нею зонт. Девушка удивлённо подняла глаза — и это удивление оказалось единственным и последним искренним чувством.
— Благодарю вас, галантный незнакомец! — трепетно сказала девица и виновато улыбнулась: — Не надо было так утруждаться, я бы и без зонта дошла.
— Ничего страшного, — сказал Лёхин. — Как я понял, вы идёте на остановку. Нам по пути. И ещё я заметил — у вас ноты. Я тоже музыкант. Не находите, родственные души должны помогать друг другу?
Сказал и ужаснулся: достаточно беспардонное, навязчивое предложение может отпугнуть девушку. Но она лишь томно и загадочно улыбнулась и положила ладошку на его руку. Странная волна мути прошла по телу Лёхина, и он судорожно сглотнул раз-другой; через несколько шагов желудок успокоился, и Лёхин прекратил вспоминать, что он мог такого съесть…
Прячась под зонтом на остановке, они неплохо поболтали: всё-таки из музучилища многие поступали в пед — и нашлись общие знакомые. Диана оказалась из тех собеседниц, которые легко обходят острые углы в любом разговоре и так же легко находят темы. И вскоре, поколебавшись, Диана вроде как решилась:
— Приходи сегодня вечером в "Орден Казановы". Как? Сможешь?
— "Орден Казановы"? Не понял. А что это?
— Это кафе. Я там подрабатываю по вечерам. Вокал. Хочешь послушать, как я пою? Тебе понравится. Правда, вход в кафе платный. Но, если позвонишь, я выйду и проведу.
— Сегодня — не знаю, — честно сказал Лёхин, — если только время позволит. А почему название такое? "Орден Казановы"?
— А тебе не нравится? Взрослые мальчики любят такие игрушки. Представь: ты идёшь в обыкновенное кафе, а друзьям говоришь: "Сегодня вечером мы собираемся в "Ордене Казановы". Звучит? Мало того что орден — общество избранных, так ещё и Казановы — какой мужчины не мечтает о лаврах Казановы, героя-любовника? Это наш хозяин придумал — замануху такую по названию. Правда, оригинально?
Она вдруг потянулась к нему. Он ещё не понял, в чём дело, как вдохнул сладко-пряный аромат её дыхания, а нижнюю губу мягко обволокли её губы. В глазах потемнело, но прояснело почти сразу, и он с неудовольствием подумал: "Ну вот… Я не мальчишка, чтобы целоваться на глазах у всех!" Диана плавно отодвинулась, не отводя глаз, и почти приказала:
— Сегодня в восемь вечера я жду тебя!
Подъехала маршрутка, и, больше не оборачиваясь, Диана пошла к ней.
А Лёхин рассердился: какого чёрта она ему приказывает! Вынул платочек и тщательно протёр рот.
… Под клапаном нагрудного кармана вслед девице злорадно блеснули жёлтые глазища. Шишик похихикал и удалился в самый тёмный уголок напротив Лёхиного сердца, где затаился под спокойный, ничем не возмущённый стук…
Оглянувшись, Лёхин снова представил дорогу за главный корпус университета. Не. Здесь пока хватит. Студенты наверняка ещё топчутся на крыльце — и толку дожидаться домового?.. Вот тебе проблема: а есть ли на худграфе домовой? Лёхин задумался и вдруг неудержимо заулыбался, представив нечто маленькое, бородато-волосатое, приплющенное сверху бархатным беретом художников; по ночам это нечто бегает по всем учебным комнатам худграфа и вдохновенно дописывает студенческие наброски, этюды, сваленные у стены… Ага, а что делает в это время домовой с музпеда? Настраивает пианино?.. Дирижирует хором Шишиков!
Быстро заслонившись зонтом, Лёхин поспешил уйти с остановки. Надо пройтись, иначе редкий люд с остановки сочтёт его психом. А кто, как не псих, будет жизнерадостно ржать на улице ни с того ни с сего? А уж если кому про Шишиков рассказать…
Успокоился Лёхин, когда вспомнил, что Шишики могут быть только там, где люди живут. В учебном корпусе — едва ли.
Стоп! А домовой? Может, и домового там нет?
Надо было спросить Елисея. Хотя… Опять стоп. В музее-то изобразительных искусств свой домовой имеется — значит, и на худграфе должен быть. И, кстати, зря пришёл ближе к обеду. Надо бы явиться сюда ближе к вечеру, а то и к ночи, когда, кроме сторожа, никого в корпусе не останется. Может, и правда тогда сходить в кафешку, о которой говорила Диана? Кстати, имя-то у неё… Соседка, тётя Лиана, вспоминается. Лёхин снова улыбнулся: нашёл, кого вспомнить. Их, этих дам, рядом не поставишь. Весовые, гм, категории разные.