Столик найти труднее, чем Диану. Присев рядом, Лёхин вынул мобильник.
— Под-одиннадцатого? Ничего себе…
— Ты рано ложишься? — безразлично спросила Диана.
— Всяко бывает, — вздохнул Лёхин. — А ты? Тебе завтра не на учёбу?
— Первой пары нет.
— Я, наверное, пойду. С непривычки такое бдение по ночам…
— Не высыпаешься? Или дома ждут?
— Я жаворонок, — усмехнулся Лёхин. Знал, что деление людей на "жаворонков", "сов" и "голубей" некоторым о многом говорит.
— Я тоже, — просто сказала она.
— Если тебе можно уйти, могу проводить до остановки, — предложил Лёхин.
— У меня ещё один номер. Лучше я провожу тебя. До порога. И… Алёша, ты завтра придёшь?
— Диана, извини, вопросом на вопрос отвечаю. Сколько стоят вот этот бокал вина и пицца?
— Семь.
Лёхин осёкся. Арифметика простая: три плюс семь. А Бывшая ходит сюда месяц. И, кажется, будет ходить и дальше.
— Мне надо было, наверное, сказать раньше, — неловко сказал Лёхин. — Я ведь на рынке работаю, грузчиком. И эти десять тысяч — без мелочи моя зарплата.
Он ожидал, девушка скажет с презрением: "Что ж ты раньше молчал?", но Диана положила ладонь на его руку и тихонько проговорила:
— Ничего. Я скажу Альберту — это наш хозяин, что ты со мной. Он разрешит тебе приходить и слушать музыку.
— Но — зачем? — растерялся Лёхин. — Ты со мной ведь… И я к тебе… Ну…
Девушка посмотрела ему в глаза.
— Я не влюблена в тебя — это так. Думаю, и ты здесь не из-за меня, а из любопытства. Но, Алёша, я сегодня так хорошо провела вечер. Мне с тобой очень спокойно. Ты приходи. Только звони заранее, чтобы я встретить могла. Пошли, провожу.
Они и правда вышли в гардеробную, где давешняя девица под пристальными взглядами секьюрити выдала Лёхину куртку и зонт. А потом они вышли на лестницу парадного входа в кафе и растерянно остановились. Он — не знал, как прощаться, она — явно не хотела возвращаться.
— Во сколько мне лучше прийти? — наконец спросил Лёхин.
— К восьми, как сегодня.
— Ты правда не жалеешь, что мы…
— Только друзья? Не думай, Алёша. Всё нормально.
И она сама протянула руку и сказала:
— Счастливо! Завтра буду ждать.
13.
Шишик съехал на ручку зонта и сидел на ней, как мишка коала на дереве. Лёхин нёс его и зонт, старательно закрываясь от мокрого ветра навстречу, а Шишик чуть шевелил нижними лапами и что-то энергично пел, глядя на сплошную волну, бегущую по асфальту. Лёхин рассеянно уловил движение выразительной пасти, и ему отчётливо показалось, что именно сейчас "помпошка" беззвучно проорала: "И за бо-орт её броса-ает!.."
Надо дойти до арки и снова спуститься к кафе, только дворами — посмотреть, здесь ли ещё Павел Иванович. Мельком подумалось, что частный детектив наверняка останется без куртки и плаща (в чём он там пришёл в "Орден Казановы"), а также без зонта. Интересно, что скажут гардеробная девица и простодушные ребята-охранники, если "инструктор по восточным единоборствам" ввалится к ним с подозрительным, да ещё побитым типом и попросит одеть его?
В арку Лёхину пришлось прыгнуть, спасаясь от струи дождевой воды, которую ветер стряхнул то ли с крыши, то ли с карниза. Отдышавшись, он подошёл к другому краю арки и выглянул. Но отсюда того подъезда, под крышей которого он оставил частного детектива, не видно. Придётся идти. Лёхин глянул на брюки — вслед за ним с ручки зонта свесился Шишик. Потом глянули друг на дружку и согласно вздохнули.
— А деваться всё равно некуда, — пожал плечами Лёхин. — Не оставлять же его там. Поехали?
Шишик пискнул — и поехали.
Они пробежали мимо трёх подъездов, мимо окон цокольного этажа — Лёхин ещё опасливо покосился на них — и взбежали на крылечко нужного подъезда.
Неизвестно, как Шишик, но Лёхин изумился. Павел Иванович спал на той же бетонной скамье, где его оставили. Изменилось одно. Спал частный детектив, укрытый со спины круглым ковриком из разноцветных тряпочек, ковриком ветхим, но очень чистым. Даже стоя, Лёхин уловил запах стирального порошка, которым пользовался сам. Павел Иванович полулежал на скамье, навалившись на её левый край, как на валик дивана, а на его боку сидели трое домовых и уговаривали глазастую серую кошку ещё немного посидеть на человеке — в районе битых почек, понял Лёхин. На сбежавшего под крышу от дождя прохожего домовые уставились мрачно, словно заранее не ожидая ничего хорошего. Лёхин поспешил закрыть зонт — "помпошка" тихо исчезла в недрах спиц и ткани — и вежливо поздоровался, поклонившись:
— Доброго всем вечера!
— Ай видишь нас? Доброго вечерочка!