Лёхин думал в ответ услышать о сущностях несколько иного порядка, чем земные домовые или, например, лешие. Поэтому сообщение Елисея огорошило.
— Получается так, что Шишика со мной в том походе не было?
"Помпошка", сидевшая в вазочке с конфетами и зефиром, развернулась к хозяину всем корпусом. В полуоткрытой пасти белел зефир: Шишик, как всегда, откусил половину и жевать некоторое время не мог. Ещё в августе Лёхин выяснил, что Шишики в основном питаются снами хозяев, а его Шишик к тому же обожал абсолютно материальный зефир. И, как всегда, при виде набитой белым месивом пасти Лёхину захотелось пальцем пропихнуть зефир в "помпошку". Едва желание обрело отчётливый образ, "помпошка" чуть оскалилась, недвусмысленно напоминая о жутких зубищах. Да, такому палец в рот не клади. В прямом смысле, естественно… Шишик, тяжело пыхтя, сглотнул зефир — и, икнув, запихал в пасть вторую половинку.
Домовые терпеливо дождались, пока Шишик доест, и объяснили:
— Если он в то время был на тебе, значит, был и в Камень-городе.
— Ладно. Жаль, что времени у меня маловато. И есть конкретные вопросы. Если вы посмотрите то, что видел Шишик, вы сможете отличить пророчество от настоящего?
— Конечно!
— Так, хорошо. Я ведь правильно понимаю: Ромка спит, а его, так скажем, двойник гуляет по Каменному городу? Смогу ли я по следу двойника выйти на самого Ромку?
— Спящим — нет. А вот если ты, всамделишный, найдёшь вход в Камень-город, найдёшь Ромку там и сможешь с ним заговорить…
Совершенно сбитый с толку, Лёхин только смотрел на озабоченных домовых.
— Но я же буду бодрствовать!
— Это Камень-город, — пожал плечами Елисей. — Если тебя позвали туда — и бодрствующим войдёшь. Ежели зов поймаешь.
Лёхин зажмурился и помотал головой. Не, такие закидоны не для него. Конкретика и только конкретика!
— Пока я одеваюсь погулять, посмотрите у Шишика сон? Мне нужно точно знать, что собой представляет мёртвый парнишка и эти самые крысы с ребятами из "Ордена Казановы".
Елисей запустил руку в вазочку и вытащил чёрно-белый зефир: одна половина белоснежная и напудренная, другая — глазастая и косматая. Пока домовой тянул "помпошку" к себе, та успела вгрызться в сладость — и Лёхин отвернулся. Его чуть не стошнило, едва он представил зефир в собственный рост — и его ещё надо съесть!
Пока Лёхин бегал, собирался — появился Касьянушка. Поспешно поздоровавшись, призрак хотел было рассказать о вчерашних ужасах гуляния в бездне Интернета. Но Лёхин в очередной раз заскочил на кухню, и Касьянушка узрел домовых, внимательно вперившихся в глазища Шишика. Ага, новости! Это даже интереснее, чем расписывать собственные чувства и переживания. И призрак опустился рядом с домовыми.
Лёхин снова влетел на кухню, одетый и обутый, свалился на табурет и потребовал:
— Ну?
— Живой он ещё, Лёнька этот, — сказал Елисей. — Вечером его убьют. Нечаянно. А те четверо, вокруг которых крысы бегают, попали, Лексей Григорьич, в нехорошу историю. Колданули их — сильно, но неумело. Околдованный человек, видишь ли, сидит в границах колдовства, как в яичной скорлупе, ежели наводил человек знающий. А ежели колдун слабый, границы будут с прорехами. В такую прореху влезет любая сущность и сделает с колданутым всё, что захочет.
Лёхин сразу вспомнил, что именно эти четверо били Анатолия.
Четверо, вокруг которых в Каменном городе суетились крысы.
Но крысы склонились и над Анатолием, когда он лежал в служебке.
И Диана бежала в громадной стае крыс.
Вот чёрт! И как всё это связано с пропажей Ромки и Лады? А ведь связь есть — Лёхин чувствовал её, как чувствует забывший слово человек, что вертится оно у него на языке! И вот-вот вспомнит…
— Крысы могут быть сущностями?
— Не могут, а есть.
— Что они делали с ребятами?
Домовые переглянулись, но на этот раз Лёхин не злился. Он видел: они очень хотят помочь ему, поэтому стараются быть точными.
— О чём речь? — влетел в кухню бывший агент.
Касьянушка зашипел на него: "Тихо!" и ткнул призрачным пальцем в глаза Шишика. "Помпошка" шамкнула, но палец, к её сожалению, был призрачным и для неё.
— Четверо ребят. Зелёные крысы, — безнадёжно сказал Лёхин. — Что делают крысы?
Глеб Семёнович сощурился на Шишика, Шишик проказливо сощурился на него. Тем не менее, агент чуть приподнял бровь и обернулся к Лёхину.
— Меняются. Крысы забирают у этих людей временное пространство, а взамен дают определённого типа энергию для поддержания в них какой-то силы.
— Откуда вы это знаете? — поразился Лёхин.
— Ну, в КГБ наш отдел состоял из людей, скажем мягко, не совсем ординарных, — скромно заметил Глеб Семёнович. — И на месте не стояли: обучались в меру сил и возможностей, благо материалу и для теории, и для практики у нас всегда было предостаточно.
Лёхин лихорадочно размышлял: крысы совались в разбитый им, Лёхиным, рот Анатолия — и красавчик вышел из служебки здоровым и невредимым. Примерно понятно, что такое "дают определённого типа энергию", но что значит…
— Что значит временное пространство?
— Ну, Лексей Григорьич, — укоризненно сказал Елисей. — Сокращают срок человеческой жизни, конечно.
Чёрт, на каком курсе учится Диана? Она выглядит зрелой женщиной! "Стоп! — приказал себе Лёхин. — На музпед института часто идут после музучилища. То, как Диана выглядит, — ещё не показатель. Но эти полчища крыс, в которых она шагала, как в волне… Почему их так много? Нет, не так. Почему их так много именно вокруг неё?"
Ладно, это не к спеху. В кои-то веки можно выйти утром не торопясь. Да, чуть не забыл.
— Елисей, я в прошлом году старый зонт выбросил. Не помнишь, чехол от него остался или я его тоже выбросил?
— На пОдлавке лежит, в пакете. — "На пОдлавке" — это на антресолях, над входной дверью, вспомнил Лёхин.
— Не рваный?
— Там шов разошёлся, ближе к тесёмкам, — осторожно, не понимая, ответил домовой.
— Как ты думаешь, Елисей, меч-складенец войдёт в этот чехол?
— Войдёт, Лексей Григорьич, — чуть не запел от облегчения домовой. — А швы я все наново прострочу у Никодима — это мы быстро. И — правда твоя, Лексей Григорьич, хватит тебе из дома безоружным выходить.
— И последнее, Елисей. Августовская защита вокруг дома полностью убрана?
— Ну что ты, Лексей Григорьич! — обиделся домовой. — Таку сложну систему убирать! Мы только узлы некоторые ослабили. Заново натянуть их — минутное дело. Охти ж, Лексей Григорьич! И ведь не сообразил сразу. Ох, крысы-то… Ох-хо-хох! Сегодня же клич брошу — скорёхонько всё и сделаем!
В общем, Лёхина из квартиры проводили как полководца, отдавшего последние распоряжения перед битвой.
30.
Чувствуя себя школьником, сбежавшим с уроков, радостным и немного напуганным, Лёхин топтался у подъезда дома у Привокзальной. А вдруг профессор запретит Ане выходить?.. Но нет, Аня вышла, как всегда — быстро, словно сидела, готовая к прогулке и только в ожидании его звонка.
Сегодня она сразу взяла его под руку. И от мягкого естественного жеста Лёхину вдруг стало так тепло, что он машинально глянул на небо: не солнышко ли вышло да пригрело? Одновременно он чуть скосил зонт, и со спицы на нос шлёпнулась здоровая капля. Лёхин сморщился и засмеялся.
— Вспомнилось что-то? — улыбнулась Аня.
— Да нет. Показалось — солнце выглянуло.
По дороге в кондитерскую он рассказал ей о драке компаньонов на задворках "Ордена Казановы", о странном смехе Дианы при взгляде на Анатолия, о том, что в кафе видели и Ромку, и Ладу; о внезапном поединке около полуночи и о сне, в котором он видел своего противника мёртвым. Сказал и о том, что была подсказка: противник, Лёнька, умрёт сегодня к вечеру.
Кондитерская, как обычно поутру, пустовала. Сегодня, впрочем, народ в лице троих присутствовал. Пока Аня заказывала, допили свой кофе и убежали две девушки, которым Лёхин и Аня улыбнулись уже как знакомым. Как же — раз пятый-шестой встречаемся!.. Ещё один тип в кожаном плаще сидел, отгородившись от мира газетой, спиной к их столику.