— Подтверждаю. Сам за нею ездил.
— Ксандр, нам пора, — сказал Лёхин, снова тряся руку бывшему разбойнику, а тот проворчал:
— На ногах еле стоите, а всё туда же, бегом. Торопыги.
— Ксандр, как там Мокий? — спросил Павел.
— Лежит. Чего ему…
— Слушай, передай ему этот пузырёк. Точнее, не ему, а той старушке, которая его выхаживает. И вот эти таблетки — тьфу, этот порошок уже. И объясни ей…
Дальнейшего разговора Лёхин не услышал. Его вдруг охватила страшная тревога. Всем существом он рвался домой, с трудом сдерживаясь, чтоб не побежать впереди всех.
Первым заметил его состояние Олег.
— Лёхин, что такой хмурый? Что-то не то?
С минуту Лёхин молчал, пытаясь определиться. Ничего не понял и раздражённо дёрнул плечом.
— Да блинчики-оладушки! Душа не на месте, а с чего — не пойму.
— Представьте несколько мест, важных для вас, — предложил профессор. — Иногда помогает.
Они распрощались с Ксандром и его войском, напомнив о загонщиках и их псах ("А мы чего задержались?" — проворчал Ксандр).
Крестьянское войско повело Ксандра из замка, толкуя, что придётся бывшему разбойнику старостой быть при Камень-городе. А замок-то — он всё равно на отшибе, надо б сюда с бабами прийти да трупы прихоронить — от греха подальше, а то, неровён час, мор отсюда пойдёт. А так — пусть стоит, не мешает… Ксандр слёзно умолял старостой его не делать, а мужики солидно напоминали, что мир просит, а что неграмотный — нестрашно; совет при нём сделают, чтоб по одну руку глава купеческой гильдии сидел, а по другую — дворянский, значит, представитель, а чтоб шибко не задавались да над мужичьём не глумились — супротив них мастеров кузнечного дела да кожевенного цеха добавить, а с университету профессора позовём, да чтоб не забывался, с кем дело имеет, на пару к нему дьячка с приходской школы посадим… Вот и будет тебе совет, Ксандр, — голова-астый…
Леонид нёс на руках завёрнутого в плащ волка, второй бежал чуть впереди и постоянно оглядывался. Лёхин не выдержал — спросил:
— Рана серьёзная?
— Ничего страшного. Ща придём — Люда перевяжет или, если что, ветеринара вызовет.
Он зверя нёс легко, будто не ощущая никакой тяжести. А может, и правда, не ощущал, потому как был оживлённо весел и негромко переговаривался с Павлом и Олегом, шедшими по бокам. Эта троица вообще казалась возбуждённой, несмотря на усталость и раны: царапины, синяки, кровоподтёки и даже укусы. Прислушиваясь к их беседе, Лёхин услышал тщательный и многогранный анализ недавней битвы. Причём в младших оказался Олег, смиренно слушавший и мотавший на ус.
Профессор приотстал — по собственно инициативе. Никто не возражал. Прикрывать тылы тоже на всякий случай надо. А Лёхин примерно представлял, о чём думает Соболев: не удалось поймать главного зачинщика того гадства, что приводило пойманных в него людей к чёрному отчаянию и самоубийству; и не удалось покончить с самым талантливым исполнителем…
Ромка шагал рядом. Только раз спросил:
— Как там бабуля?
— С дождём ругается, — усмехнулся Лёхин.
А про себя подивился: "И вот этакого парня я в мыслях мальчишкой называл? Почему мне казалось, что он гораздо моложе?.." Но мысли о Романе становились всё рассеяннее — с ним-то теперь всё ясно, беспокоиться не надо. Что про Ладу не спросил — тоже понятно, он главное услышал о ней и готов терпеливо ждать встречи.
Что же душу-то гложет? Почему кажется — забыл что-то? Недосмотрел? Не учёл какой-то малости, которая легко перерастёт в нечто серьёзное?
Тем временем команда одолела все три лестницы и вышла на башню. Оглядевшись, Лёхин увидел первую лестницу наверх, в город. Подошёл к ней, встал на первую ступень — и лестницу увидели все.
— Смех один, — грустно пожаловался Павел. — Вроде всё закончили, а уходить не хочется. И чего так?
— Мы с тобой здесь уже дважды, да всё ночью. Может, потому и уходить не хочется, что мало чего разглядели и смутно всё? — предположил Лёхин.
— Ну, ребята, вы уж совсем глупостей не говорите, — покровительственно сказал Леонид. — Чего уж рассуждать, когда и так понятно, почему уходить не хочется. В нас самих причина. Не хочется возвращаться в себя, как бы так выразиться помягче, упорядоченных. Здесь мы все — ого! И все вместе, и по отдельности. А наверху? Там и оружия никакого не достать, да и вроде как незачем оно!
— Это точно, — сказал Павел и любовно огладил рукояти двух мечей. Заметив удивлённый взгляд Лёхина, пояснил: — В том же зале одна стена сплошь в коллекционном оружии. Я, конечно, сомневаюсь чуток, но, по-моему, взял всё-таки свой.
— Удалось двумя помахать? — с завистью спросил Олег.
— Пытался. Честно. Ни фига не получилось. Лёхин, а почему мы здесь это умеем? Я вчера дома пробовал с палкой — ни фига не получается. А здесь только меч в руку — и пошло-поехало.
— Нашёл, у кого спрашивать! Единственно… Помните, было сказано: Каменный город видит нас такими.
— Любопытно, а каким наш город увидел бы Ксандра?
И они расхохотались.
Но Лёхин всё-таки попытался представить Ксандра в современном городе: снять с него лишнюю растительность, сунуть мужика в цивильный костюм… Вот это да… А ведь освойся Ксандр в их городе, он бы создал очень даже недетскую конкуренцию Лёхиному благодетелю и покровителю — Егору Васильевичу!..
Первым заставили встать на ступеньку рядом с Лёхиным Леонида. Всем оказалось интересным посмотреть на превращение белого волка в чёрного добермана. И посмотрели, и долго восхищались, пока шли по лестницам. И даже разочарование ощутили слабее, чем ожидал Лёхин, когда начались собственные метаморфозы. А выбравшись, всё никак не решались отойти от невидимого входа в странное место, именуемое Каменным городом.
А потом побрели к машинам — в непривычной тишине, без дождя, и Леонид спросил:
— Лёхин, а без тебя мы сможем спуститься в Каменный город?
— Не знаю. Место вы знаете — может, и спуститесь. Попробуем как-нибудь поэкспериментировать. Но только не сейчас, ладно?
— Замётано. Но помни: ты обещал — когда-нибудь.
Вмешался Олег:
— Ребята, я вас развезу. Сначала Леонида с собаками, потом Павла, а потом…
— Олег, Алексея Григорьевича и Романа я отвезу сам, — мягко сказал Соболев, который до сих пор как-то держался в стороне.
— Хорошо. Ребята, смотрите-ка — тихо как…
— А чего ты хотел? Четвёртый час ночи…
— Так. Которые наши машины?
Сначала быстро и деловито загрузили пассажиров в машину Олега. Только машина отъехала, как Соболев вдруг дёрнул головой и тихо, но отчётливо в ночном безмолвии сказал:
— На заднем сиденье… Кто-то…
Лёхин немедленно ухватился за меч-складенец и неспешно пошёл к машине. Роман и профессор — за ним. Перейдя на другое зрение, Лёхин увидел, разглядел — и усмехнулся. Позади машины мелькнула тень.
— Дмитрий Витальевич, на заднем сиденье Ромкина гитара в чехле. Вы пока садитесь, а у меня небольшая беседа намечается.
Роман тут же нетерпеливо задёргал дверную ручку.
Вслед за тенью Лёхин перешёл дорогу к дому, к памятному подъезду с бетонными скамейками. Там уже поджидала его вся честная компания. Сияющий Бирюк сказал:
— Как вы ушли, мы всё пробовали в кафе-то войти, а Камень-город всё не пускает. А недавно глядим — дождь перестал. Ну, мы снова пошли в подвал, а там!.. Благодать — одним словом ежели. Пока милица туда-сюда, мы гитару Ромушкину разыскали да, пока никого нет, на улицу-то и вытащили, а то не видать ему гитары-то али затаскают по сыскному делу-то.
Несмотря на приподнятое настроение всей компании домовых и подвальных, Лёхин чувствовал какое-то напряжение.
— Дедушки, говорите, что не так? Ведь чую — не про гитару хотели вы мне рассказать!
— Дело такое, Лексей Григорьич, — коротко вздохнув, сказал Сверчок. — Незадолго до того, как дождю кончиться, вылезла с вашего хода крыса зелёная. Одна, правда. Ох и злющая!.. Всё что-то рычала-бормотала, да и побёгла к дороге!