Записка выскользнула из ослабевших пальцев Тсеши и плавно опустилась на пол. Какие знакомые слова! Когда-то точно так же Хэнсен планировал встречу с Джоном Шраудом. Но мой Хэнсен погиб. Утром, в день предполагаемой встречи. Хааринцы сожалели о том, что им пришлось бомбить здание, в котором находились люди. Но накануне люди вышли из своего неприкосновенного анклава по собственной воле и сами вмешались в дела идомени. Глаза и Уши главного миротворца сама положила начало бесчинствам, тем самым взяв на себя часть вины. Вот так и рушится порядок, так рождается грех.
С хааринцами-то понятно, они всегда с легкостью нарушали священный порядок. Но как Храм мог допустить случившееся? Они видели, как небогоугодные события в Кневсет Шере развращают лоумро. Деморализация противника была им на руку, но они не заметили, как позволили и себя запятнать кровью невинных.
Воспоминания тяжелым камнем легли на грудь Тсеше. Они говорили, что гибель Хэнсена и Килиан помогла восстановить попранный порядок, говорили, что моя смерть — он наклонился, чтобы поднять записку — что моя смерть станет тому неоспоримым доказательством. Но он уговорил их не убивать его, точно так же, как раньше уговорил позволить людям жить в городах и учиться вместе с идомени. Боги наделили его даром убеждения, они даровали ему способность чувствовать, когда нужно действовать и как.
Не забыли они и о терпении, чтобы он мог дождаться возвращения своей Джени и не лишиться при этом рассудка.
Тсеша взглянул на часы, стоявшие на письменном столе. Чем же сейчас занят Джон? Город, в котором он сейчас работ тал, Сиэтл, находился далеко на западе, а значит, сейчас время там было довольно позднее, где-то середина ночи. Спит, голубчик, или работает? Тсеша подошел к компорту и набрал код, который при желании можно было найти в справочнике.
Экран заполнило лицо молодого темноволосого человека.
— Неоклона, Чикаго. Чем могу быть… — Увидев, с кем он говорит, он растерянно захлопал ресницами. Тсеша обнажил зубы, чтобы успокоить малого, но тот как будто засмущался еще больше. — Ч-ч-чем… Черт! — Лицо внезапно исчезло с экрана, оставив Тсешу наедине с самим собой.
А Хэнсен говорил, что обнажение зубов помогает расположить к себе человека. Тсеша попытался набрать код другого отделения Неоклоны, но этот чокнутый малый, похоже, заблокировал связь. Тсеша долго возился с компортом, набирая один код за другим в надежде восстановить связь. На помощь персонала рассчитывать не приходится, тогда все узнают, кому я звоню. Он уже собирался снять с устройства крышку и отключить его от сети, чтобы потом загрузить снова. Он здорово рисковал: если компорт сломается, то служба безопасности может упереться, и он не скоро получит новый. Но что делать, другого выхода Тсеша не знал.
Он уже собирался отключить дисплей от источника питания, как вдруг тот снова ожил, и на экране появилось лицо мужчины, на этот раз другого. Этот был тоже темноволосым, с растительностью на лице, как это принято у людей, подстриженной в заостренную бородку.
— Ни-Ро, — заговорил мужчина приятным низким голосом, — Джон предупредил меня, что вы можете звонить.
— Я должен поговорить с ним, — поспешил вставить Тсеша, — не знаю, как вас зовут, попросите его подойти к аппарату!
— Меня зовут Кальвин Монтойя, Ни-Ро. Я терапевт, как и Джон. Он проинструктировал меня и глав основных подразделений Неоклоны на Земле на тот случай, если вы попытаетесь связаться с ним через нас. — Он потрогал пальцами свою бородку. — Он велел сказать вам, чтобы вы шли к черту. Если смысл фразы вам не ясен, Джон также просил, передать, чтобы вы, цитирую слово в слово, «воспользовались своим непотребным сканером». Вот все, что я должен вам сказать, после чего мне настоятельно рекомендовали закончить беседу и немедленно доложить Джону о вашей попытке связаться с ним.
Тсеша откинулся на спинку стула и медленно кивал в такт словам говорившего. Смысл сказанного был ясен и прост. Он говорил, как идомени, но только непохоже, чтобы он в точности повторял слова Шрауда.
— Смысл сказанного вполне может принадлежать альбиносу Джону, — обратился он к своему собеседнику на экране. — Но слова наверняка подсказал Вэл Парини. Доктор Парини любит говорить, как идомени, ему доставляет удовольствие шокировать этим людей. Поэтому осмелюсь предположить, что его отозвали из отпуска. При встрече передайте ему от меня привет. — В довершение, чтобы заверить собеседника в своем добром расположении, Тсеша обнажил зубы.
В отличие от чудаковатого малого, доктор Монтойя сохранил самообладание и даже обнажил зубы в ответ.
— Альб… Джон предупредил меня на ваш счет, Ни-Ро. Он сказал примерно следующее: «Этому пальца в рот не клади, не то всю руку откусит». Мне кажется, я понимаю, что он имел в виду. — Монтойя провел рукой по волосам. — Сейчас я вынужден прервать нашу беседу, не то Джон будет очень недоволен.
— Вы работаете под его началом, Кальвин? — Тсеша по возможности старался обращаться к собеседнику по имени, людям это почему-то так нравилось, а следовательно, помогало найти с ними общий язык.
— Да, Ни-Ро, и я дорожу своей работой.
Не сомневаюсь, но уверен также и в том, что ты не прочь продолжить беседу — из простого любопытства.
— Кальвин, а доктор де Вриз никаких рекомендаций вам на мой счет не давал?
Монтойя удивленно поднял брови и рассмеялся.
— Ха-ха. Джон предупреждал нас, что вы чертовски обаятельны. — Он пожал плечами. Жест, который может означать все, что угодно, и который тем самым не значил для Тсеши ровным счетом ничего. — Если вам интересно знать, Ни-Ро, то рекомендации И манта сводились к вычислению вашей дислокации по звонку и интенсивной бомбежке до превращения этого места в одну большую воронку. — Улыбка Кальвина исчезла. — Я думаю, он шутил.
Сжав левую руку в кулак, Тсеша сделал жест крайнего негодования.
— А я знаю, что нет. Ваш обожаемый Джон на пару с Вэлом приняли Иманта в свою компанию за его способности, как специалиста, а вовсе не за человеческие качества.
Кальвин многозначительно кашлянул.
— У меня нет выхода, Ни-Ро, я вынужден прервать связь.
— Вы должны передать Джону… Вы обязаны сказать ему, что я очень обеспокоен и мне необходимо с ним поговорить!
Кальвин замер, Тсеша было подумал, что сломался дисплей. Наконец Монтойя ответил:
— Ваши опасения приняты и будут рассмотрены. Теперь я должен идти.
И он отключился» прежде чем Тсеша успел что-то ответить. Его можно понять: будь у них хоть несколько минут — бородатый Кальвин непременно выложил бы ему все, что он хотел знать.
Эти люди-стены оживают, когда их называешь по имени. Они далеки от порядка даже в таких мелочах и воспринимают это как особое понимание со стороны собеседника. Тсеша откинулся на спинку стула. Но в действительности я понимаю так мало. Прозвучал сигнал, возвещавший начало первого утреннего причастия. Тсеша встал и прислушался к звукам приготовления, доносившимся из алтарной. Готовившая для него жрица и ее помощница уже были там. Наконец над дверью, ведущей к алтарю, загорелась красная лампочка. Это означало, что все готово и он может войти.
Но на этот раз трапеза не удалась. Тсеша перепутал очередность злаков и фруктов, забыл о специях для мяса, сбился с последовательности молитв. Ваши опасения будут рассмотрены. Этим его не проведешь. Хэнсен ему объяснял, как люди относятся к чужим проблемам. Чем больше они обещают сделать, тем меньше делают. Так уж у нас, людей, принято.
Но как же, Хэнсен, он говорит, что мои опасения будут рассмотрены! Тсеша вышел из алтарной в свою любимую лоджию. Она, как и другие, выходила на озеро. Если прищуриться, вдали можно было разглядеть здание министерства внутренних дел, тоже стоящее на берегу. Тсеша частенько всматривался в том направлении, вспоминая Эктона ван Рютера и размышляя о том, где сейчас может носиться его мятущаяся душа. Но сегодня, задумчиво глядя на огни, усеявшие побережье, Тсеша думал о сыне Эктона. Он и Джени чудесная пара. По крайней мере так казалось тогда. Его отец был против этого брака, но теперь его нет в живых. Но тут старику вспомнились слова Люсьена. Ее прячут где-то рядом, Ни-Ро. А что сказал Кальвин? Ваши опасения будут рассмотрены.