Джени плотно прижала к лицу ладони, а ее заботливый спутник повел ее. Открылась какая-то дверь и бесшумно затворилась.
— Можно? Какого цвета стены?
— Не бойся, приятный голубой оттенок.
Джени опустила руки. Что касается цвета стен, он действительно успокаивал, но кое-что в окружающей обстановке ее несколько смутило.
— Эван, это же мужской туалет.
— Ну и что? Это была ближайшая дверь к лифту. Что мне было делать? По коридору кто-то шел. — Эван нажал кнопку замка. — Вот так. Там сейчас появилась табличка «десятиминутная уборка».
— Если нас засекли мониторы…
— Это частная территория. Здесь Анаис всем заправляет, а я ей объясню что к чему, пошла она к черту. — Голос Эвана смягчился. — Ты так меня испугала, на тебе лица не было. У тебя что, случилось что-то вроде приступа?
— Нет. — Джени подошла к зеркалу. По черно-белой поверхности пленки пролегло несколько трещин. — Совместное действие стресса и обстановки. Нервозность момента. И имплантация дала о себе знать.
— Имплантация! — с отвращением повторил Эван. — Ты же из вспомогательного подразделения. Как ты могла позволить им такое с собой сделать?
— Вспомогательное или основное — все равно Служба, Эв. Когда тебе говорят снять штаны и нагнуться, ты делаешь это как миленький и думаешь о Содружестве. — Джени порылась в сумке. — Начальство решило, что имплантацию нужно делать всем. Не забывай, что накалялась ситуация Ломро — Винша. — Джени пожала плечами. — Не могу сказать, что отношусь к этому однозначно. С одной стороны, я не теряю голову в экстремальных ситуациях, почти как при имплантации постоянного транквилизатора. Если я получаю ранение в активной фазе, то возбуждаются надпочечники и щитовидка и раны быстрее заживают. — Джени посмотрела на себя в зеркало. Кожа больше не шелушилась, раздражение прошло. Последствия наксина прошли уже через два дня вместо двух недель. — Кроме того, притупляется боль.
— Может, это и помогло тебе выжить во время крушения, — добавил Эван и подбадривающе улыбнулся.
— Вот я и говорю, что отношусь к этому неоднозначно.
Джени извлекла наконец из недр сумки два флакона: один — с информационной жидкостью для формирования линз, другой — с активатором. Смешав содержимое пузырьков, она вздохнула:
— Иногда я жалею, что не погибла тогда вместе со всеми. Так было бы более справедливо. Или чтобы я погибла, а другие остались. — Она подняла глаза и встретила недоуменно-встревоженный взгляд Эвана. — Да не бойся, я не буду доставать тебя попытками самоубийства. Просто делюсь своими соображениями на этот счет.
— В самом деле? — Эван скептически посмотрел на нее. — На Земле я знаю несколько человек, с которыми ты могла бы продолжать этим делиться.
— И кто же это? — Джени аккуратно сняла поврежденную линзу. Ее черно-белые разбухшие от слез фрагменты влажно плюхнулись в раковину. — Эв, дорогой, если психотерапевты до меня доберутся, то уже не отпустят. — Джени открыла кран, набрала в пригоршню теплую воду и тщательно промыла глаз. Она не услышала, как Эван подошел к ней.
— О Боже! — вырвалось у него.
Джени посмотрела на себя в зеркало. Та же темная желтовато-зеленая радужка, но склера вместо белой была бледно-зеленой и при тусклом свете галогеновых ламп приобрела голубоватый оттенок. Не глаза, а позеленевшие пятаки. Слава Богу, зрачки не пострадали, их форма и размер остались прежними. Да и зрение не изменилось.
Эван скорбно смотрел на отражение Джени в зеркале.
— Господи, как же это случилось?
— Повреждена восстановительная ткань, так сказали врачи, а времени для ее наращивания не было.
— Врачи?
— Да, те самые. Джон Шрауд, Валентин Парини и Имант де Вриз.
Это были сотрудники ведомственной больницы, получившие направление на Рота Шера. Будучи высококлассными специалистами, они буквально заново скроили Джени после крушения. Наградили ее этими странными глазами и немеющими конечностями. После войны они продолжали работать вместе, создали Неоклону и теперь контролировали все лечебницы Содружества, которые приносили им кучу денег. Джени закинула голову и принялась отсчитывать капли информационной жидкости. Один… четыре, пять. Не закрывая глаз, она выждала десять секунд, необходимых для формирования линзы, и посмотрела в зеркало. Ну вот, теперь совсем другое дело. Привычный ясный темно-карий взгляд. Эван неловко кашлянул.
Может, стоит и вторую заменить?
— Я меняла три дня назад. В нормальных условиях их хватает дней на десять, минимум на неделю.
— Мне кажется, лучше все-таки подстраховаться. Джени выразительно посмотрела на Эвана в зеркало, и тот понимающе отвернулся. После секундного колебания Джени повторила всю процедуру заново.
— Ты уверен, что стоит во все это ввязываться? — внезапно спросила она.
— Если ты спрашиваешь, это уже что-то. — Эван повернулся к Джени лицом. — Значит, я могу надеяться, что ты не бросишь меня по меньшей мере до Падишаха.
— Амсун слишком близко от Вэйлена, на большем расстоянии я буду чувствовать себя увереннее.
— И как я пойму, что ты почувствовала себя достаточно уверенно?
— Никак. — Джени отскребла со щеки застывшую капельку информационной жидкости. — Я просто исчезну.
— С тебя станется. — Эван взобрался на стойку рядом с умывальником. — Прости, это было некстати.
— Вот именно.
— Ладно, прошлое забыто, приношу свои извинения. — Эван смущенно поерзал. — Как ты вообще? — Под недоуменным взглядом Джени он пожал плечами. — Эти два дня я был по уши в работе, впервые мы смогли поговорить с тех пор, как я вытащил тебя из той дыры.
— У меня все хорошо, Эван.
— В самом деле?
— В самом деле. — У Джени кольнуло в спине, и она измученно прислонилась к писсуару. — А ты?
— Прекрасно.
— Мне очень жаль. То, что случилось с твоей женой… — Джени запнулась. Она не умела подбирать слова сочувствия; все, что приходило ей в голову сейчас, казалось совершенно неуместным. Смерть не просто перевернула все вверх дном, она все разрушила. Уничтожила. — И твои дети… Это было ужасно.
— Ты права. И дня не проходит, чтобы я о них не вспомнил. — Эван поднял на нее глаза и вздохнул. — Ты хотела о чем-то меня спросить и не решалась, я знаю. Не стесняйся.
Тут подобрать нужные слова было еще труднее.
— Здесь, на отшибе, ходили разные сплетни. Поговаривали, что у вас с Лиссой были проблемы.
— Это правда. Тем не менее большую часть времени наш брак функционировал нормально.
— Ты говоришь как о какой-то машине.
— Большинство родовых браков и представляют собой более или менее отлаженные механизмы. — Глаза Эвана сверкнули как сапфиры на снегу. — Что-то я не припомню, чтобы тебя волновали всякие сплетни.
— Нет дыма без огня. И если дело дошло до следственной комиссии…
— Я же говорил тебе, Као и Уланова хотят меня убрать.
— Значит, ты их здорово достал.
— У меня нет твоего таланта злить противника, но я работаю в этом направлении.
— И все же чего-то ты не договариваешь, о чем-то не решаешься сказать.
— Что ты имеешь в виду?
Джени облокотилась о писсуар всем телом. Холод керамики проник через тонкую куртку. Такой же неприятный холодок закрадывался в душу.
— Что тебя беспокоит, Джен?
— Это связано с Кневсет Шерой, да?
— Я не знаю, но я уверен, что ты сможешь это выяснить.
— Да что ты боишься, ты же должен посвятить меня в суть дела.
— Нет, я даю тебе «а» и «b», а ты логически выводишь из них «с». Каким будет этот вывод и как ты его найдешь, всецело зависит от тебя. — Эван взглянул на часы. — Нам пора.
Он спрыгнул со стойки, открыл кран и вымыл руки.
— Прости, Джен, но если бы я упомянул Кневсет Шеру еще на Вэйлене, ты бы заупрямилась. Я не мог тебе этого позволить.
— Во что ты пытаешься меня втянуть?
— Ты можешь в любой момент выйти из игры. Все шишки все равно полетят на меня. Тебя считают мертвой, ты разве забыла?