Дисциплина необходима, но наш подход стал сковывать, мешать мыслить непредвзято. В отсеве мы были очень жестки. Помню, отказались встречаться со старым другом Томминокером только потому, что он был «недостаточно революционен» – во времена, когда я принмала активное участие в деятельности нацболов, разговоры о сортах анаши и клубе «MOD»[24] выглядели неуместными. Мисима описывал схожее страстное желание не потерять невинность в «Мчащихся конях», где молодые парни хотят убить императора. Они готовы умереть, чтобы ограда вокруг них, сдерживающая «здравомыслие» мира, не обрушилась. У Корвина страх потерять особость выражалась сильнее, чем у меня – зачастую он поступал так, а не иначе исключительно из нежелания хоть чем-то быть похожим на обычных людей. Мне казалось, что особость – не внешнее проявление, а часть личности, что развитой человек способен обнаружить в чем-то банальном свежие мысли. Мы часто спорили на эту тему.
Дока такие вещи не беспокоили. С ним было легко – никто не оценивал списки твоих книг. Он обладал избирательным вкусом, но не зацикливался. Док интересовался протестами, но вел жизнь бездельника. Разочаровавшись в учебе и бросив аспирантуру МГУ, он стал жить в небольшой квартире родственников совершенно один. В то время как мы разрабатывали план по доставке оружия из Абхазии или учили испанский, чтобы уехать в Чили, Док курил коноплю, смотрел сериалы, слушал музыку и круглосуточно играл в «Left»[25]. Я была уверена, что все это видимость, которая служит защитой от чего-то нам неизвестного, но Док не рассказывал о планах и неудачах. Он ничего, кроме личных обид, не воспринимал слишком близко к сердцу, окружающий мир являлся объектом для шуток. Я считала это своеобразной смелостью и свободой.
Мне требовалась такая свобода – возможность валяться, разговаривать, переплетаясь, играть музыку, заговорщически смотреть друг на друга и не думать о фильтрах. Док казался серьезным, слегка циничным, неуместно вспыльчивым; мне нравилась простота, аккуратность, некоторая грубость. В быту он был более естественным, чем мы, хотя дергался из-за разной чепухи.
Особенно заводило вернувшееся восприятие музыки – воздух был ей пропитан, движения Дока перетекали в гитарные партии, фортепианные соло Манзарека[26] сыпались и вызывали желание их повторять. Все, лишенное меры, превращается в дрянь. Лживая аскеза, скрывавшая конфликты и сделавшая нас с Корвиным из любовников солдатами, осточертела. Я чувствовала себя монашкой на каникулах, сбросившей рясу и вдыхающей воздух с моря. Эта монашка отплясывала, как заведенная. Пока Док не отказался от меня, я ощущала невероятную свободу.
Я прожила в Москве неделю, а затем собралась обратно, хотя он удерживал. «Ты можешь жить здесь, сколько захочешь», – сказал Док и обнял меня. Но было ясно, что это неправда, что скоро я перестану себя контролировать, а он испугается.
Я до сих пор благодарна за эти слова.
Никто не был для меня так важен, как Док. Однако вылазка закончилась провалом: его искренне забавляла и трогала привязанность, нравилась и появившаяся власть, к тому же вместе со мной он не чувствовал себя одиноким. Рассчитывать на что-то большее не приходилось. Хотелось, чтобы кто-нибудь, пусть даже не я, прорвал защиту Дока, вечную пленку, которой он окружен, попал прямо в глубину, вернул чувства. Чтобы Док был живым, диким, смелым.
Хуй
Под проливным дождем я, Док и Коза шатались по дворам у Гражданки, заглядывали в помойные баки и искали пятилитровые пластиковые бутыли из-под воды. Сначала работенка выглядела чересчур грязной, но потом мы свыклись и настойчиво забирались в урны, баки, ковыряли палкой мокрые мусорные кучи под предводительством неунывающей Козы. В задачу входило обеспечение тарой тренировок, так что мы по мере сил изображали заинтересованных в добыче бомжей. По пути я обнаружила бесхозную лопату и из залихватской, дурной жажды действия украла ее.
Война появилась как раз тогда, когда я, осознав, что качусь по наклонной, предприняла ряд шагов для самосохранения. Я резко сократила количество свободного времени, перестала общаться с Доком, когда окончательно потеряла контроль над собой, и устроилась инженером на корейский автозавод. Суровый уклад, менеджеры-мракобесы, напряженная работа, а также необходимость просыпаться в пять утра оставляли мало времени для переживаний. Вечерами я либо напивалась, шатаясь по городу, потому что находиться дома было невыносимо, либо бесконечно слушала музыку, каждая нота которой вонзалась в сердце, словно спица. Битва с внутренним Доком забирала все силы. Это было поистине изнурительно, так что появление Войны обрадовало – личная кома не сказывалась на желании выражать политический протест. Коза, Олег и Леня с Каспером и рюкзаками сидели у Чкаловской и ждали анархистов. Леваки европейского типа, беззубые и по уши погрязшие в бесполезной благотворительности и иллюзиях, мне не понравились. После разговора антипатия только усилилась: анархисты сообщили, что у них поездка в Европу, так что они принять участие в акции не могут. Это же юмористическая сценка, нет?
[←25]
Left 4 Dead – многопользовательская компьютерная игра в жанрах шутера от первого лица и survival horror, разработанная компанией Turtle Rock Studios.
[←26]
Рэймонд (Рэй) Дэниел Манзарек-младший (1939 – 2013) — американский музыкант, певец, продюсер, режиссер, автор песен, один из основателей и клавишник группы The Doors.