Кроме девяти человек, которые рисовали, на акции присутствовала целая бригада документаторов – кто с камерой, кто с фотоаппаратом. Все они должны были занять наблюдательные точки на высоких зданиях и неподалеку от моста, так что некоторое время мы ждали, когда все приедут, и нервно бродили туда-сюда.
Док прокатил на спине, настроение поднялось.
А потом мы пошли на мост.
Перед разведением Литейного с обеих сторон толпятся люди: опаздывающие, которые в последнюю минуту пытаются перебежать мост, экстремалы-велосипедисты, которых тянет перепрыгнуть со створки на другую сторону, и многие другие,– поэтому затесаться в толпе нетрудно. Когда охранники начали ставить ограждения, мы молчаливо разделились на две группы и пошли на мост, к его середине. Я осталась с незнакомыми активистами, и это нервировало. В себе я уверена, в Лене, остальном ядре – тоже, но храбрость неизвестных людей ставила под сомнение. Они сильно напрягали тем, что застопорились, не желая приближаться к линии разлома, потому что считали, что еще рано, и нас могут заметить. Их тактика – их право, но я настаивала, что пора выдвигаться. Мне хотелось быть ближе к месту акции.
Дальше события развивались стремительно: мост перекрыли, к нам подошел охранник и дал понять, что время любования окрестностями вышло. Я сбивчиво выдала байку про опоздание и виды. На мосту хватало зазевавшихся туристов, так что мужчина отвлекся на остальных. Затем на мост попыталась въехать машина, водитель разразился речью в духе «мужик, очень надо», охранники вступили с ним в спор. Нерешительность могла стоить дорого. Если мы не успеем на позицию точно в срок – ничего не получится.
Тогда, на мосту, я в первый и в последний раз испытала страх во время акции, и связан он был с тем, что могут подвести другие и все сорвется. Страх щекотал нервы, но возможность его преодолевать казалась приятной. Я смотрела на Леню на другой стороне и ждала сигнала, напряжение усиливалось, охранники теряли терпение, мост был практически пуст... И вот он сигналит, все несутся, как бешеные, Олег стремительно начинает рисовать, я выбегаю с канистрой на отмеченный в уме квадрат, выливаю краску на асфальт, не переставая бежать, разворачиваюсь – и вижу охранников в темной одежде. Они были настроены решительно, их туши неслись на нас, как пушечные ядра. Не знаю, что они вообразили, но ускорились они как следует. Я поддала, что есть силы, перед этим кинув канистру под ноги охранникам. Впереди уже улепетывал Док, долговязую фигуру было трудно не заметить.
Не успела я пробежать и двадцати шагов, как сзади с силой врезалось чье-то тело – это охранник, прыгнув с разбега, мощно ударил меня по ногам. Разница масс была впечатляющей – мой вес держался тогда в районе сорока семи килограмм. В глазах потемнело, я рухнула, как подкошенная, но тут же попыталась встать. Охранник тоже упал. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы встать, но схватить меня он уже не успел. «Вставай! Вставай!» – ободряюще кричал то ли Олег, то ли Леня. Подбадривание, дружелюбное и громкое, оказалось очень кстати. Ноги после удара повиновались плохо, но я мобилизовала силы и, плохо ориентируясь в пространстве, побежала на этот крик.
Я бежала, не оглядываясь, кое-как неслась прочь. Последовал второй удар, после которого встать оказалось гораздо труднее. «Вставай, Мор! Вставай!» – Голос действовал, я поднялась, а Олег с Леней отбили от охранника, давая возможность уйти. Набрав скорость, я пересекла изгиб моста, что было равнозначно победе, затерялась в ничего не подозревающей толпе и двинулась вслед за Доком, который несся, словно болид. Никто нас не преследовал. На пустой улице мы поймали машину и поехали домой. Меня распирало – хотелось секса, веселья, движения. Док был занят переживанием собственного опыта.
– Можно положить руку тебе на колено?
– Давай.
Так мы и ехали.
Больше всего терзало любопытство – получилось или нет? Дома мы приникли к монитору и бесконечно обновляли страницы. Я постепенно покрывалась синяками. Первое видео мы получили с онлайн-вебкамеры. Это был отличный момент. Все замерло, занавес в сторону – и ты, еще не знающий, что получилось, наконец-то можешь оценить результат. Это выглядело... монументально.