– А второй фактор?
– Хм. Это просто, вкусовщина.
– Вкусовщина?
– Ну да. Правда, что ребенку нравятся песенки. Но какие-то мелочи, которые ценят одни, могли показаться слишком трудны для восприятия других. В итоге Диврей оказался не у дел.
– Тогда есть ли смысл вообще заниматься музыкой или искусством?
Роб засмеялся.
– Если как способ понравится людям, то нет. А если просто потому что хочется, то определенно да. Тогда хотя бы ты не будешь уходить в запой после каждой сорвавшейся ноты или критики самопровозглашенных эстетов.
Они прошли последние здания, которые могли бы показаться красивыми. Здесь заканчивались прилавки, которые могли бы удивить всех своими высокими ценами. Дальше шли лавочки, которые стояли близ деревянных хижин. Глаза Роба загорелись, это то место, которое он искал. Он активировал чутьё, и быстро направился выискивать то что ему нужно. Остановился. Вот оно! Одежда, прекрасно сшитая одежда! У прилавка стояла женщина.
– Что нужно такому оборванцу?! – потом она увидела рядом Льюиса, покраснела.
– Это мой друг, мы ищем одежду, – скромно сказал Льюис.
– Да, не обращайте внимания на мой немного странный вид. Если бы не он, то мы бы не стояли сейчас здесь у вас, и не искали одежду которая мне нужна.
– Простите, я не знала что у Максимуса есть друзья среди нищих. По вашему голосу было ясно, что вы необыкновенны, но вы оказывается ещё щедры и великодушны. Как приятно что есть такие люди.
Роб влез между торговкой и Льюисом.
– Мне нужен балахон, покажите что есть.
Лицо женщины поменялось. Оно выражало гнев.
– А денег тебе хватит?
Роб бросил ей на прилавок мешочек золота.
– Деньги. Хватает?
Женщина снова поменялась. Она сразу нашла несколько самых дорогих вариантов и с видом полной покорности принесла Робу. Роб не особо выбирал, взял самый броский балахон. Он был красного цвета, с выступающим над затылком воротником. Выглядело и зловеще и величественно.
– Прекрасный выбор!
– Ага.
Они отошли от прилавка. Роб кинул в ближайшую лужу чужие обноски. Льюис удивленно взглянул на друга.
– Что это было?
– Общественное мнение, друг мой.
Роб побыстрее пошел в сторону границы города. Одухотворенный Льюис порхал рядом. После успеха, который Льюис получил во время концерта, он никак не мог прийти в себя. Он не понимал, что с ним происходит, словно где-то внутри живет еще один человек, и этот человек говорит Льюису очень льстивые и приятные вещи. Льюис никогда не гордился собой, не гордился своим голосом, не гордился своими песнями и своим талантом держать публику. Да и как можно было этим всем гордиться, если его «паства» всегда ограничивалась в основном знакомыми горожанами, которые каждое утро с ним здоровались, и каждый, за услышанное исполнение знакомых песен, бросал Льюису монетку. Да, если так взглянуть, то жизнь музыканта в одном городе это скорее рутина, а не жизнь полная творчества и безумств. А теперь, что же изменилось? Песни не поменялись, человек и голос тоже, но когда такие массы неизвестных людей поклоняться мелкому неизвестному артисту —сложно не думать что ты гений. Льюис почувствовал какую-то странную радость, это что-то сильнее простой радости, точнее оно приходит из какого-то другого места, нежели обычная радость. И вот, льюис шагал по плитке и гадал, что это за чувство, и почему от него так приятно. Он не был способен понять что такое гордость, это чувство было глубоко спрятано в текстах «Кодекса», но удивительно, как способен простой случай полностью перевернуть личность человека и сломать все каноны магии. Льюис впервые за всю свою жизнь шел прямо, и шагая по дороге, делал твердые и уверенные движения. Роб не обращал на это внимания, но Льюис не мог не заметить своих изменений.
– Роб, как думаешь, я молодец?
– Ну, ты хорошо делаешь то что умеешь. И иногда когда ты полностью отдаешься процессам, то оказываешься очень полезным человеком, как было час назад.
– Так я молодец? – навязчиво проговорил Льюис.
– Да, ты молодец.
Льюис сильнее почувствовал приятное ощущение. Ему казалось, что он не подает вида, но после этих слов даже Роб обратил внимание на изменения в лице Льюиса.
– Так. Наверное ты хочешь что-то сказать?
Льюис держался до последнего, но слова вырвались, не найдя особого сопротивления.
– Это необычное ощущение. Как будто я действительно сделал что-то стоящее.
– Да, можешь гордиться этим.
– Гордиться? – не до конца понимая спросил Льюис.
– Ну да, это даёт тебе право получше относиться к себе. Знаешь, эти всякие люди, которые делают что-то руками, и сбывают это за гроши. Считай что ты смог вырваться из общества этих людей. Стал более достоин похвалы что ли.