Т. Флорео
Кодекс
1
Напряжение в воздухе нарастало. Наемники, что до этого тихо переговаривались и даже посмеивались, теперь замолчали и выглядели на взводе. Лица, покрытые шрамами, стали серьезнее. В ожидании боя, они снимали оружие с предохранителей, внимательно прислушивались к тишине — не выдаст ли себе приближающийся враг. Изредка они бросали короткие взгляды на Никиту.
Ему передавалась их нервозность, но он старался этого не показывать. Да и не было смысла волноваться. Его судьба уже была предопределена — он станет мучеником за правое дело. Правда, мысль эта утешала слабо. Стоило бы прогнать из головы все, не относящееся непосредственно к делу, сосредоточится на выполнении миссии. Но он даже приблизительно не знал, какой защиты стоит ожидать, с каким цербером предстоит столкнуться в метареальности. Нечего было планировать, не о чем было думать.
Потому он просто смотрел на падающий из разбитого окна косой солнечный луч, в котором танцевали пылинки, на облупившуюся краску стен пустой квартиры в заброшенном районе города.
На краю зрения, в графическом интерфейсе нейроимпланта, возникло уведомление. Арахнобот проник наконец в закрытый комплекс корпорации Акасама-Стар и теперь требовал указаний. В любой момент он готов был присоединить тонкую стеклянную паутинку к оптоволоконному каналу их внутренней сети, установив контакт между их сервером и декой Никиты. Но в тот же момент ожила бы иммунная система, захлопнулись бы файрволы и ожили бы программные демоны, начав охоту на вторгнувшегося чужака.
Они не были главной проблемой. Никита считал себя одним из лучших декеров, и мало что в метареальности представляло для него настоящую опасность. Но вот что касается мира тварного… Тут не питал иллюзий. Два десятка наемников могли только задержать, но никак не остановить то, что их ожидало.
Никита помедлил, вздохнул. Отряхнулся.
“Перед смертью не надышишься”, мрачно подумал он, набираясь решительности. Вслух же произнес:
— Я начинаю. Будьте наготове. Засекут нас в любом случае, но я постараюсь запутать следы. Может быть, удастся уйти до того, как нас найдут.
Сам он в сказанное не верил.
Из внутренностей деки Никита размотал метр кабеля, увенчанный тонким, похожим на иглу штекером. Приблизил его к пустой правой глазнице, кончиком пытаясь найти гнездо нейроразъема. Нащупав углубление, вогнал штырь до упора, до влажного щелчка. Глазной нерв отозвался короткой белой вспышкой, затем красноватой темнотой, из которой скоро проступила схематичная абстракция метареальности — черная равнина, расчерченная в клетку пересекающимися линиями, что сходились в точку у далекого горизонта, фосфоресцируя скудным зеленым светом, как экраны старых компьютерных терминалов.
Минимальным, миллисекундным усилием воли он отдал приказ смиренно ожидавшему ответа арахноботу.
Реальность раздвоилась. Одним глазом он все еще видел все тот же косой солнечный луч и облупившиеся стены, чувствовал свое тело, сидящее на неудобном стуле. И одновременно — чувствовал второе тело, свой аватар в киберпространстве и видел…
Он не сразу смог осознать, что же именно он видит. Подобные прямые соединения с метареальностью больше всего напоминали горячечный бред, нечто явившееся из темной пропасти между сном и явью. Невозможные ощущения, невозможные действия и невозможные видения — порождение человеческого разума и воображения, столкнувшихся с холодной логикой машины.
Тьма. Густой рой белых мух, суетливый, хаотичный, приближался, издавая низкое электрическое гудение. Мухи облепили его, забивая ноздри, рот, уши. Не оставляя другого выбора, кроме как вывернуть себя наизнанку, смирившись с тяжелым жужжанием в животе.
Всадник скакал на него, занеся для удара скимитар. Никита наклоном головы передвинул фигуру на доске. Шах.
Твердый куб воздуха рассыпался у него в руках на радужные осколки, что собрались шариками ртути в круглое зеркало в котором виден был длинный коридор.
Свечи шарахнулись от порыва невидимого ветра, что принес его к нужной двери. Никита отправил желтый бумажный сверток в распахнутую пасть почтового ящика…
И вынырнул из кошмара. Метареальность нехотя отпустила его, видения в несуществующем правом глазу сменились чем-то совсем простым — медленно растущим индикатором загрузки. Никите все еще приходилось почти неосознанным напряжением поддерживать соединение, но его миссия была почти выполнена. До конца загрузки файла оставалась минута, не больше.