Он несколько раз повторил адрес, чтобы я запомнил и отключился.
После полудня я вылез из машины, забрал из багажника мешки с внутренностями и зашагал к уже знакомым старикам. По обыкновению, те сидели на ковре, скрестив ноги, пили чай и закусывали восточными сладостями. Увидев меня, старики обрадовались и принялись наперебой приглашать к их столу. Я ответил, что у меня совсем нет времени и раскрыл перед ними мешки с внутренностями. У обоих жадно загорелись глаза, и они принялись торговаться.
— Двести — хорошая цена. Больше никто не предложит, — уверял один.
— Да, двести — хорошая цена, а двести двадцать еще лучше! Продай мне за двести двадцать.
После слов водителя о том, что продавцы на рынке обо всем договариваются заранее и только разыгрывают торг, я стал внимательнее наблюдать за ними и вскоре удостоверился, что это правда. Ругаясь и активно жестикулируя, они на пальцах показывали друг другу реальную стоимость, и кто из них остановится.
— Отдам за триста, а если откажетесь, пойду к другим, — предупредил я и сделал вид, что хочу обратно завязать горловины мешков.
Оба вмиг притихли и согласились. Каждый вытащил из кармана по сто пятьдесят и отдал мне. Пришел черед продавать макры. Их было немного, поэтому уместились в карманах шубы и пиджака.
— Я их добыл со второго уровня, а это значит, что и стоят они соответственно, — предупредил я.
Старики на этот раз зашикали на меня, чтобы больше никто не подошел и не вмешался в процесс купли-продажи, и еле слышно предложили:
— Две тысячи за все. Больше никто не предложит. Если хочешь, то можешь пройтись или к скупщикам сходить, но я тебе честно говорю, — полушепотом заверил один из стариков.
Я и сам уже неплохо разбирался в стоимости кристаллов, исходя из их размеров и яркости, поэтому примерно эту сумму и предполагал. Сделав вид, что обдумываю их предложение, я подтолкнул их сделать мне еще одно.
— Две двести. По рукам? — старик протянул морщинистую руку и выжидательно уставился на меня.
— По рукам, — кивнул я и ответил рукопожатием.
Я забрал деньги и зашагал к выходу, по пути обзванивая людей, с которыми намеревался встретиться. Четко проинструктировав каждого, как действовать, я убрал мобилет в карман и спросив у прохожего, где находится улица Скалистая, быстро зашагал в том направлении.
Российская Империя. Город Екатеринбург
— Аллочка, кто сидит в приемной? — мужчина полулежал на диване с закрытыми глазами и тер виски. У него с утра жутко разболелась голова.
— Игорь Павлович пришел. Впустить или пусть позже подойдет?
— Впусти, — он убрал палец с кнопки коммутатора, который переставил на пол возле дивана.
Дверь бесшумно приоткрылась и в кабинет протиснулся Палыч.
— Добрый день, господин! — склонил он голову.
— Какие новости? — слабым голосом спросил мужчина, приоткрыв один глаз.
— Мы выяснили, кто назначил встречу людям, связанным с Бивневым.
— И кто же это? — каждое слово давалось с трудом. Однако эту болезнь не смог победить ни один лекарь. Это даже была не болезнь, а проклятье. Его наложила на него одна старая магиня, дочь которой он убил когда-то в юности.
— Граф Роман Големов. Он студент УМА. Учится на первом курсе.
— И зачем ему это надо?
— Несколько лет назад его мать продала рудник. Видимо, он решил, что сможет его вернуть.
— А зачем ему остальные? Что ж он сам не подал документы?
— Этого я не знаю, но предполагаю, что он хочет, чтобы они пошли, как свидетели.
— Передай информацию Бивневу. Пусть сам решает свои проблемы. Все нужные контакты у него есть.
— Хорошо.
— Ты еще должен был выяснить, кто расправу на Весенней устроил, Ваньку с Лехой поймал и Киру сдал. Есть какие-нибудь новости?
— Пока ничего не известно. Все документы по расследованию хранятся у Лягушонка. У нашего информатора нет доступа в его кабинет.
Мужчина протяжно выдохнул. Очередной приступ пульсирующей боли расползся по голове и пропал в районе шеи. Он бы отдал все, чтобы избавиться от нее раз и навсегда, но до сих пор не нашел того, кто смог бы ему помочь.
— Как же меня достал этот новый прокурор. Не надо было убирать старого, на него хоть можно было надавить, а на этого пока нечем надавить. Искать лучше надо, Палыч.
— Ищем, господин.
— А что насчет убийцы Женьки? Как идет расследование?
— Расследование в тупике. Никто ничего не видел и не знает.