Земля бьет по ногам. Боли я не чувствую, по сравнению с раскалывающейся головой эти ощущения слишком слабы. Оглядываюсь вокруг и вяло гашу купол парашюта. Ветра нет. Хоть в этом мне повезло, иначе при приземлении могли бы возникнуть проблемы. Над головой все еще кипит воздушный бой, но его интенсивность уже явно снижается.
Отстегиваю стропы и пытаюсь встать на ноги.
– Лейтенант, ты уже почти все сделал, – вновь прорезается в голове голос Летры. – Осталось совсем чуть-чуть. Нужно укрыться под деревьями. Видишь прямо перед собой небольшую рощу? Там относительно безопасно. Это всего восемьдесят метров вниз по склону. Давай, у тебя получится.
Встать я не могу, но ведь можно и ползти. Хорошо, что вниз. Перед глазами все плывет. Колени и локти загребают сухую землю, в рот и нос набивается пыль и какая-то сухая растительная мелочь. Сколько я уже ползу? Пять минут? Десять? Вокруг становится заметно темнее, и через несколько метров я останавливаюсь, пытаясь понять, что произошло.
– Все, Ирс, ты на месте, – в голосе Летры слышится явное облегчение, – Самолет с группой полковника Лебедева уже на подходе. Можешь смело отключаться.
Я со стоном переворачиваюсь на спину и закрываю глаза. Мир вокруг гаснет.
Глава 4
Телефонный звонок оторвал полковника Шлимана от работы над очередной аналитической справкой, внезапно потребовавшейся Генштабу сухопутных сил.
— Эрих, ты мне нужен, — прозвучал в трубке сосредоточенный голос генерал-майора Рихтенгдена. — Прямо сейчас.
— Генрих, мне бы еще полчаса, я уже почти закончил эту…, — попытался было отмазаться Шлиман, нагло пользуясь дружескими отношениями с начальником.
– Потом допишешь, — отрезал Рихтенгден. — Жду тебя внизу, на минус втором, в моем резервном кабинете.
– Уже иду.
Шлиман не стал задавать больше никаких вопросов. Минус второй этаж — это серьезно. Раньше там размещалось бомбоубежище, да, в принципе, подземный этаж и сейчас выполнял те же функции, но после ликвидации Гитлера и получения новой должности Рихтенгден оборудовал там отдельный кабинет, защищенный всеми возможными способами от любых известных на данный момент методов прослушивания. Всех деталей Шлиман не знал, но, вроде как, его друг детства постарался защититься не только от существующих, но и от перспективных средств технической разведки. И это здесь, в центре Берлина, за несколькими охранными периметрами! Еще год назад Шлиман счел бы подобные действия пустой блажью и разбазариванием ресурсов, но с тех пор многое изменилось, и теперь он относился к нововведению Рихтенгдена с полным пониманием.
Генерал Рихтенгден молча указал Шлиману на удобное кресло у стены, а сам вышел из-за стола и опустился в такое же кресло напротив. Их разделял только журнальный столик, на котором стоял графин с водой и пара стаканов.
— Кое-что случилось, Эрих, – негромко произнес Рихтенгден, когда Шлиман устроился в кресле и остановил на нем выжидательный взгляд.
– Это я уже понял, — усмехнулся Шлиман, – не тяни, даже плохие новости лучше, чем неизвестность.
– Я бы не назвал эту новость плохой, но она многое меняет. Пожалуй, я не буду забегать вперед и начну с самого начала. Сегодня сюда приезжал адмирал Канарис.
— Даже так? Не вызвал к себе, а приехал сам? – чуть изогнул бровь Шлиман.
-- Он знает об этом месте, и, похоже, теперь окончательно убедился, что я не зря вбухал столько рейхсмарок в его оборудование. Так что пришлось ему прокатиться сюда.
– Опять что-то, связанное с Нагулиным?
– И да, и нет, – неопределенно качнул головой Рихтенгден. – Адмирал получил очень важную информацию, причем получил лично. Именно это и заставило его приехать ко мне. Способ передачи сведений оказался весьма необычным. С Канарисом связались, используя его домашний радиоприемник. Связь, естественно, была односторонней, но невидимый собеседник прекрасно знал, какие вопросы могут возникнуть у адмирала. После завершения сеанса Канарис немедленно затребовал отчет у службы пеленгации. Ты же знаешь, что в Берлине ни одна рация не может выйти в эфир, не будучи мгновенно обнаруженной.
– И, конечно же, они ничего не слышали, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Шлиман.
– Абсолютно. Ни один пеленгатор не засек посторонних радиопередатчиков.
– Я могу узнать, что сообщили адмиралу?
– Можешь. Мне поручено заняться этим делом, так что и ты не отвертишься. Канарису очень подробно и аргументированно объяснили, что шифровальная машина «Энигма» совсем не так хороша, как нам это представлялось, и англичане давно читают переписку наших штабов, как открытую книгу. Люфтваффе, кригсмарине, сухопутные войска – всё самое важное из того, что они передают по радио, ложится Черчилю на стол в расшифрованном виде, причем уже не первый месяц.