— Он из старой аристократии, талоранской. Кернье присягнули Рунтар, поэтому сохранили за собой часть владений, — пояснила Надин. — Идем.
Интересный штрих к сегодняшним особенностям. Действительно, после падения Талоран-прайм осталось множество старых родов со своими звездными системами и секторами. Похоже, Рунтар проводил расширение границ не только с помощью боевых действий, но и используя дипломатические методы.
Кабинет преподобной был обставлен достаточно аскетично. Талмуды со святыми текстами, многочисленные папки с досье на курсантов академии, множество растений красного цвета по углам. Видимо, рунтарская флора. Растения создавали несколько удручающую кровавую атмосферу в помещении, словно ты попал в логово монстра. Впрочем, местные, наверняка, привыкли к подобным видам и не воспринимали алую растительность столь остро.
С преподобной матерью Аркадией Гарин встречался пару раз. От задушевных и слегка жутких бесед у него остались далеко не самые приятные воспоминания. Разговоры велись те же, что и в мое время: соблюдение заветов святого писания, недопустимость проявлений хаоса в душе и в жизни, легкие внушения и упоминание аннигиляции в качестве самого сурового наказания. Аркадия свое дело знала, судя по всему. Впрочем, и будучи Ройсом, я встречался с десятками преподобных различных рангов, включая и самых высокопоставленных. Никто не сумел почуять влияние хаоса на мою эфирную оболочку. До тех пор, пока я сам не оступился, конечно…
Преподобная мать Аркадия была женщиной в годах, но не старой. Надин выглядела старше ее. Бледное худощавое лицо с тонкими поджатыми губами и пронзительными темными глазами, что, казалось, смотрят прямо в твою душу. Черная просторная ряса и клобук с длинным шлейфом оставляли много простора для фантазии. Было сложно понять, какого телосложения преподобная мать. Разве что, когда Аркадия встала с кресла, чтобы поприветствовать нас, стало понятно, что она довольно высокая. Выше меня и Надин.
Мне стало интересно, какого роста я сам? По всему выходило, что ниже среднего, по мужским меркам. Со многими сверстницами Гарин был одного роста, ну а большинство курсантов-парней смотрели на него сверху вниз. Меня подобный нюанс задевал слабо.
Надин в красках живописала наши приключения, и преподобная мать отнеслась к ее словам вполне серьезно. Оплавленный эфес инструкторша также передала Аркадии.
— Подобные выходки ведут прямо в лапы Хаоса, — заявила женщина, беспечно вращая пальцами сломанный мной фокусатор.
Что не добавляло уверенности. Вдруг за прошедшие столетия Святая Инквизиция научилась новым трюкам и способна распознавать последствия использования хаотического потока? Оставалось лишь корить себя за то, что не оставил испорченный фокусатор в корвете, дабы уничтожить все улики.
— Молодые курсанты просто решили побаловаться… — возразила инструктор.
— Балуются дети младые, не осознающие последствий своих поступков, поэтому Хаос им и не грозит. Курсант Гарин далеко не ребенок, двадцать три года от роду, — заметила Аркадия, тем самым продемонстрировав, что отлично знакома с моим личным делом. Похоже, Гарин был у нее на особом счету, что и не удивительно. Все же парень в итоге впустил Хаос к себе в душу.
— Виктор уже не раз нарушал установленные границы. Теперь еще и это, — продолжила она. — Покажи руки.
Я протянул ладони, покрытые слоем заживляющей мази. Преподобная мать не стала брезговать. Внимательно осмотрела руки и выросшую на тыльной стороне чешую.
— Последствия принятых решений еще долго будут напоминать о себе. Надин, ты свободна. Мы с Виктором пообщаемся наедине.
— Да, преподобная мать…
— Присаживайся, Виктор, — указала на соседнее кресло Аркадия. — Рассказывай!
Мне пришлось поведать о случившемся в мельчайших деталях. Преподобная мать дотошно выпрашивала о том, как мы с парнями решились прокатиться на личных звездолетах, как на спор осмелились гонять в нижних слоях прямо во время варп-шторма, и о том, как протекало сражение с монстрами хаоса. При этом я обязан был рассказывать о том, что чувствовал в тот или иной момент. Ужасно утомительное занятие. Аркадия грамотно давила на болевые точки, играла интонациями, полунамеками и различными тонами. Так что Гарин бы явно выложил все как на духу либо разозлился из-за давления, тем самым проявив эмоции и раскрыв себя.
Но Аластор Ройс с таким напряжением сталкивался регулярно. Не раз мне приходилось объяснять свои поступки перед Святой Инквизицией. Стоит отдать должное, Аркадия даже такого прожженного нарушителя правил чуть не вывела из себя. Преподобная мать занимала свое место по праву. Больше всего меня нервировали ее легкие поглаживания личного фокусатора. Я старался не подавать виду, но не исключено, что матрона заметила, будто меня волнует судьба оплавленного Хаосом эфеса. По крайней мере никаким знаком она не дала понять, что заметила мое тщательно скрываемое волнение.