Ну что же, теперь я за будущее московской «скорой» спокоен. Дали «пожарные» деньги, дадут и за сбитых на дорогах прохожих, за утопленников… Тут главное начать.
Место то же самое. Разве что температура воздуха чуть выше. И местные птички каркают погромче. Уж не на мои ли похороны? От нервов все. Успокоиться надо, привести мысли и чувства в гармонию, а потом… как шарахнуть, чтобы места мокрого не осталось! Я улыбнулся. И правда, что расстраиваться? Очень скоро исход поединка станет известен всем выжившим, и мы отправимся кто куда.
Доктором, так как самообслуживание запрещено, я пригласил Данилкина. А что, Адриан уже в курсе, это раз. Ну и тридцатка в хозяйстве ему не помешает. Так что в итоге я получил все удовольствие за половину стоимости. Почти как ковбои в анекдоте.
Прибыли мы чуть загодя, минут за десять до назначенного времени. А как же, опоздаешь на пятнадцать минут – объявят уклонистом, и никакие пробки оправданием не послужат. За последнее время я стал просто спецом по дуэлям. Радулов рассказал. Со вторым секундантом, поручиком Сенкевичем, я только познакомился и второй раз увижу его сейчас. Точно так же, как и секундантов графа. Хотя нет, первый раз был, когда эти два брата-акробата не удержали своего милого дружка от необдуманного поступка, второй – когда все секунданты заявились ко мне на работу уточнять условия, а сегодня – уже третий. Надеюсь, последний.
Выяснилось, у нас еще вполне не кровожадное мероприятие. потому что есть варианты стрельбы чуть не в упор, да еще и с последующим поединком между секундантами. Дичь и средневековье. Утверждение справедливо для всех вариантов.
Согласно правилам, все участники должны приветствовать друг друга поклоном. Я изобразил облегченный вариант вежливого, не дотянув до стандарта градусов пятнадцать. На грани хамства, но без перехода таковой.
Оказывается, до рубашек надо раздеваться только при дуэли с использованием холодного оружия, поэтому мне на красоту жеста плевать. Прохладно на улице, начну дрожать, а это сильно мешает сосредоточиться. Перетерпит модник.
Распорядитель предложил примирение, и я отказался вслед за графом. Тогда нам подали пистолеты, до этого лежавшие в футляре из полированного темного дерева. Тяжелый, собака, у меня вроде чуть легче был. В последний момент я добавил Шувалову капельку беспокойства, взяв пистолет, на который он смотрел. Вряд ли они чем-то отличаются, у нас не роман Понсон дю Террайля со злодеями в масках, тем более что мой противник в победе уверен.
Настроиться по рецептам древних удалось необычайно быстро, будто я каждый день этим занимался часов по пять на протяжении последних ста лет. Команда распорядителя донеслась как через слой ваты, и я тут же поднял свой пистолет.
Глава 4
Арестовали меня ночью. В прихожей раздался какой-то шум, ругань Кузьмы. Дверь спальни открылась, внутрь вошел мой старый недобрый знакомый Емельян Федорович Хрунов с керосиновой лампой в руках, наплевав на все нормы приличия – в мокрой шинели и даже не сняв галоши. За ним толпились полицейские чины в форме, какой-то пожилой мужчина в очках, с тростью. Я очень порадовался, что отговорил Вику переезжать и предложил сначала провести подготовительную работу с маман, иначе мы не вытерпели и эту ночь явно спали бы в одной постели. А тут такая «представительная» делегация. Скандал на всю Москву.
– Что за бесцеремонное вторжение?! – Я сел в кровати, изобразил гнев на лице.
– Баталов Евгений Александрович? – усмехаясь, спросил Хрунов.
– Знаете же, кто я. Мы знакомы. И что вы тут делаете?
– Порядок такой. – Прокурор прошел в комнату, поставил лампу на стол. – А делаю я тут свою службу.
– Вы же районный прокурор…
– Повысили до товарища городского. – Емельян Федорович ласково улыбнулся, оперся на стул. – Не соблаговолите ли одеться, господин Баталов?
– Может, скажете, для чего вы тут?
– Произвести задержание преступника.
– За что?
– За поединок, коего последствием будет смерть, или нанесение увечья, или тяжкой раны, виновный в том, если обида, давшая повод к сему, или же в случае, когда того узнать с достоверностью нельзя, – Хрунов, подняв глаза к потолку, явно цитировал какой-то документ, – если вызов на сей поединок сделан им, подвергается заключению в крепости на время от четырех лет до шести лет и восьми месяцев. Статья одна тысяча пятьсот три Уложения о наказаниях уголовных и исправительных Российской империи.