Они не стали подниматься на вершину холма, а встали так, чтобы видеть друг друга только по пояс.
Тень от солнца исчезла.
– Ну что, святые отцы! – воскликнул радостно губернатор, показывая рукой на небо. – Свершился ваш Суд? Не пришел ваш Защитник! Признавайте меня победителем! Как это там у вас делается?
– Не спеши, – раздался хриплый голос за спиной губернатора. Губернатор вздрогнул, обернулся и увидел за спиной Панкратова. Тот сидел в кресле экскаваторщика и дожевывал булку. Над верхней губой его поблескивали молочные «усы».
– Суд только начинается.
Панкратов встал, снял с руки часы и повесил их за ремень на дверь кабины. Часы стали маленьким проектором. Он нажал на них несколько кнопок, и в воздухе появился текст основных постулатов Священного Суда. Они загорелись прямо на голубом небе. И любой желающий мог прочитать их из любой точки города.
Панкратов ловко перебрался на стрелу экскаватора и по ней прошел до ковша. Спрыгнул на край площадки. Встал лицом к губернатору. Губернатор взглянул в глаза Панкратову и одновременно увидел черную тень за его спиной в том окне, где качалась занавеска. Подумал: «Самый удачный момент для выстрела. Внимание всех приковано к центру площадки». Он зажмурился, ожидая выстрела, но вместо этого услышал слова Панкратова:
– Я – сын Божий, Игорь Панкратов, волею судеб встал на защиту слабых. Я обвиняю тебя, сына Божьего Сергея Тучкова, в корысти и предательстве интересов людей, которым ты служишь как губернатор области. Я вызываю тебя на честный поединок. И пусть высший суд – Суд Бога – рассудит нас. Я клянусь, что буду биться с тобой честно и до самого конца. Я готов умереть за свои слова. Готов ли ты на это?
Губернатор растерянно посмотрел по сторонам. Все внимательно слушали и ждали его ответа.
– Какое право ты имеешь обвинять меня в каких-то грехах? Кто ты такой, чтобы говорить все это мне, губернатору, назначенному самим президентом?
– Это право дано мне от рождения. Я – сын Божий, такой же, как и ты, такой же, как и президент. Перед Судом Божьим все равны. Если я не прав, накажи меня за мою дерзость. Лично. Готов ли ты принять мой вызов?
Несколько секунд губернатор боролся с желанием плюнуть на все и спуститься с горы. Бред какой-то.
Сейчас какой век? Мы же живем в цивилизованной стране. Как он мог дойти до такого? Потом у него мелькнула мысль арестовать этого наглеца, но он вспомнил про нацеленные на них видеокамеры. Про бригаду ремонтников, которая во все глаза и пока ничего не понимая смотрела на происходящее. На священников, которые молча стояли у самых ног и все слышали. Про его свиту, про Светлану, про неизвестного киллера, наконец. Если он уйдет, то рано или поздно все узнают, что он отказался от вызова. Что он струсил, испугался, не захотел! Неважно. Ему стало понятно, что именно сейчас наступил момент истины. Именно сейчас ему уже не спрятаться за спины своих подчиненных, за многочисленные законы, приказы и подзаконные акты. Ему нужно решать, как тогда, в Чечне, когда он лично повел в атаку молодых ребят.
Губернатор зарычал, наклонил голову и бросился на Панкратова. Он перехватил его за пояс и попытался столкнуть с площадки. Панкратов не удержался и, увлекая за собой губернатора, кубарем покатился по склону холма, чуть не сбив буддийского священника.
У наемного убийцы было очень четкое задание. Убрать того, кто встанет напротив губернатора, но только после начала драки. Ему платили такие бабки именно за то, что он никогда не нарушал приказов, поэтому и сейчас, удобно устроившись с «винторезом» на широком подоконнике в доме сталинской эпохи, он не спешил нажимать на курок, хотя затылок объекта уже давно находился в перекрестье прицела. Объект закрывал собой фигуру губернатора, поэтому он не мог заметить того момента, когда тот, сделав несколько шагов вперед, бросился на Панкратова. Затылок объекта исчез из прицела. Убийца чертыхнулся. Убрал в сторону винтовку, взял в руки бинокль. Мощные окуляры позволяли увидеть то, что происходит на площади, достаточно хорошо.
Губернатор и Панкратов, скатившись с холма, дрались у его подножия, подняв с земли тучи пыли, а все, кто находился в непосредственно близости, окружили их плотным кольцом и мешали прицелиться. Ему стало понятно, что он упустил момент. Теперь надо было ждать исхода поединка. Он перевел окуляры бинокля на вершину холма. Четыре священника молча встали наверху, выстроившись в ряд у самой кромки площадки, и смотрели вниз на поединок. Их лица были беспристрастны и сосредоточенны. В отличие от него, им было хорошо видно, что происходит там, внизу.