Девушка плакала, ей было страшно. Мать ласково гладила её по голове.
— Мама, я боюсь. А если Глеб и после этого не сделает мне предложение? Он ведь меня не любит…
— Глупенькая, — улыбалась Руфь, — ты не права, он тебя любит, просто мужчины более скрытны, чем мы, женщины.
— Нет, — качала головой Юлия, — я ему только нравлюсь, любви с его стороны нет.
— Пусть даже так, — говорила Руфь, — когда узнает про ребёнка, любовь к вам обоим вспыхнет в его сердце.
— А если нет? — тревожилась Юлия.
— Не будет никаких «нет»! — твёрдо отвечала мать.
Она просчитала ситуацию на много ходов вперёд (так она тогда думала). Не захочет жениться добром – женим силой! Абрамовым есть чего терять, и на скандал они не пойдут. А замять дело по-тихой не выйдет, отец Юлии – известный в стране врач. Если же потом разойдутся – не страшно. Бывший муж (или его родители) обеспечат Юлию и ребёнка до конца жизни. Ничего такого дочке Руфь, разумеется, не сказала. Ограничилась сопливой беллетристикой и-таки уговорила. А чтобы дело выгорело наверняка, Руфь договорилась с хозяйкой квартиры, где должна была проходить вечеринка, о том, что та проследит, чтобы Юлии и Глебу никто не помешал. Это было нетрудно. Хозяйка квартиры была её хорошей подругой.
И вот все её расчёты рушатся, как карточный домик. Есть от чего впасть в отчаяние. А Абрамова продолжает говорить:
— Я не предлагаю делать аборт. Ваш супруг, насколько мне известно, врач, ему и карты в руки. Скажет, что надо рожать, — пусть рожает! Но тогда ребёнок будет воспитываться либо в вашей, либо в нашей семье. Это наше последнее слово!
Глаза Руфь наполнились злыми слезами.
— Вы только посмотрите на неё! — вскричала обокраденная в своих устремлениях женщина. — Это её последнее слово! Нет, милочка, последнее слово будет за твоим сыном, и произнесёт он его в суде!
Эта выходка была от отчаяния, не от ума, Ольга это понимала, но и спустить наглость не могла.
— О чём это вы? — спросила она брезгливо.
— Мы подаём на вашего сына в суд за изнасилование нашей дочери, вот о чём! — зло ответила Руфь. — Мы наймём лучшего адвоката, мы найдём надёжных свидетелей, Глебу не отвертеться. Не хочет жениться, сядет в тюрьму!
Абрамова только покачала головой. Во что превратилась за несколько минут эта совсем недавно очень прилично выглядевшая женщина? Какую чушь она несёт! Всё, пора этот балаган прекращать! Голос Абрамовой звучал предельно жёстко:
— Допустим, вам повезёт. Допустим, выпадет один шанс из миллиона. Но и в этом случае мой сын лучше отсидит какой-то срок, чем всю жизнь будет маяться с нелюбимой женщиной! Разговор окончен! Вот вам бог – вот порог!
— Почему ты мне ничего не рассказала? — Глеб требовательно смотрел на жену.
— Разве? — попыталась отшутиться Ольга. — А что я, по-твоему, только что сделала?
Глеб шутки не принял.
— Не включай дурочку, ты прекрасно меня поняла!
Ольга хотела обидеться, но потом решила с этим повременить, ответила честно:
— Хорошо. Хочешь знать правду? Слушай! Я не сообщила тебе о визите этой скандалистки, чтобы ты, не дай бог, не пустился в рассуждения об офицерской чести, и не склонил Глеба к решению и вправду жениться на её дочери-вертихвостке!
— Я так понимаю, Глеба ты в известность тоже не поставила?
— Разумеется, нет! Я только осторожно выведала у него всё об его отношениях с Юлией, и когда выяснилось, что он её не любит, решила…
— Что ты решила, мне известно! — прервал жену Абрамов. — Значит, девушку зовут Юлия… А с чего ты взяла, что она вертихвостка?
— Ой, да ни с чего! — досадливо махнула рукой Ольга. — Случайно вырвалось!
— То есть, вполне может статься, что эта девушка, Юлия, вовсе и не вертихвостка, а вполне порядочная молодая особа, — рассудил Абрамов. — И чего тогда Глебу на ней не жениться, раз у них всё так далеко зашло?