После этого Коди уже не ходил в школу, его обучала на дому тетя Марта, но учитель из нее был никудышный, и аттестат об окончании восьми классов ему выдали из жалости и остатков уважения к Марте, понимая, что едва ли он ему пригодится.
Так или иначе, весенним днем, два года спустя, тетя Марта вбежала по ступенькам в его комнату, тряся конвертом. Коди смотрел, как она пританцовывает, она затянула его водоворот веселого топанья, и он неуклюже подпрыгивал рядом с ней.
– Угадай, угадай, малыш, что в конверте?!
– Тетя Марта, я не знаю, я не знаю…
– Мы идем на школьный бал, и тебе вручат аттестат!
Коди остановился, и Марта запнулась за него.
– Давай, мы давно никуда не выбирались семьей! Будет весело! Я горжусь тобой, Коди! Ты смог получить аттестат! Кто знает, может наш малыш уедет в колледж? – и она подмигнула ему, взъерошив челку.
Она убежала, хлопоча над Джеем и их костюмами.
Коди сидел на полу. До этого он расставлял игрушечных лошадок в ряд, теперь его табун превратился в месиво белых и коричневых грив, все лошадки разбежались из-под его рук, и он плакал.
Они выдвинулись пораньше, чтобы успеть сфотографироваться у нарядно украшенной арки, установленной для выпускников. Школа была вся освещена гирляндами, одноклассники шумели, наливая пунш у столов. Коди мутило, он не узнавал ни лиц, ни места, все было вырвано из его памяти немилосердным механизмом инстинкта самосохранения. Освободившись из рук Марты, он автоматически побрел по сумрачному коридору к фонтанчику для питья. Вслед ему шумела музыка и голоса гордых родителей, оккупировавших микрофон.
У фонтанчика стояли две тени, они мелькнули, хихикнули, и слились с общей коридорной тьмой. Свет в соседнем классе мигнул и погас.
Прикоснувшись к фонтанчику, к его гладкой антибактериальной поверхности, Коди прошептал “аллилуйя”, и наклонился к воде. Он глотнул воду и почувствовал спиной, что кто-то стоит совсем рядом. Он махнул рукой, но зачерпнул только прохладный воздух. Вода стекала у него с подбородка и капала на парадный пиджак. Он услышал голоса в классе напротив, один показался ему до боли знаком.
– Я знаю, ты выдал меня. А вспомни-ка, что я тебе говорил, если ты меня выдашь?
– Я никому не сказал, клянусь!
– Что я тебе говорил?!
Что-то зашуршало в темноте, закапало, упало с глухим стуком. Послышались чьи-то шаги, и Коди, широко раскрыв глаза и выставив руки, побежал прочь, в темноту.
Коридоры извивались, словно змеи, то сужаясь, то расширяясь, сердце билось в горле, и Коди остановился, схватившись за ребра. Кабинеты превратились в больничные палаты, на окнах появились решетки, в дверях появились лица, больше похожие на звериные морды… Он пошатнулся, почувствовал рукой шершавую поверхность окрашенного бетона, но не мог сказать, какой это цвет. Он тяжело осел у стены. Линолеум поблескивал в сумраке, и он услышал тихий хруст шагов, точно по сухой кукурузе. В голове пронеслась праздная мысль “почему они поменяли плитку на линолеум…”
Он услышал в темноте легкий смешок, и мысль улетела.
– Аллилуйя, говоришь?
Коди показалось, что его легкие наполнены иголками, так тяжело давался каждый вдох. Он вышел к нему из тени, как призрак, прикоснувшись к его плечу и давая руку, чтобы Коди поднялся.
– Надо же, как ты подрос, малыш…
Коди щурил глаза, пытаясь рассмотреть незнакомца, но черты лица плыли у него перед глазами, смешивались. В дверях перед ним стоял ужасный урод, высокий и дистрофичный, весь рот вывернут наружу, рука цепляется за его плечо, пока белесые выпученные глаза смеются и смотрят на него. Подавив крик, Коди чувствует, как согреваются его трепещущие колени.
– Джо, Джо… – нараспев произнес Коди.
– Скучал, золотко?
– Откуда я тебя помню, Джо?
– Ты меня не помнишь, я приехал издалека. Я собрал вещи в пакет, и приехал в твой город. Меня долго не было.
– Что тебе надо?
– Ничего мне не надо, только посмотреть на тебя. Ты так вырос, совсем большой мальчик. Еще не стал мужчиной, но я тебе помогу, сегодня.
Расстояние между ними медленно уменьшалось, Коди чувствовал жаркое дыхание на своем лице. Чудовище нависло над ним, но сейчас ему уже не было так страшно. Говорить с ними – словно вслушиваться в шум моря, беспокойный и вечный. Он повлек его вниз по коридору, по стенам поползли трубы, провода и кабельные коробки, стена, по которой Коди вел рукой, стала влажной, словно они спускались под землю. Вниз и вниз.