Джей протирал бокалы и спрашивал как бы невзначай:
– Девки, поди, толпами за тобой бегают?
– Ну есть такое, смотря в каком штате играем… – было заметно, что ему лень поддерживать разговор, но он сдабривал свои ответы белозубой улыбкой.
– А сейчас один едешь, или с группой?
– Один. Люблю ездить один, в одиночестве лучше сочиняется.
– Смотри-ка, малыш, не только ты один любишь бормотать себе под нос, – он махнул рукой в сторону Коди и объяснил, – мой сводный брат тоже убежит куда-нибудь и сочиняет истории всякие, небылицы, такой он фантазер у нас.
– Я тебя понимаю, малыш, – гость прищурился на Коди, – только смотри, своим творчеством надо делиться с людьми, иначе у тебя башка взорвется.
Говоря это, он выразительно покрутил пальцем у виска.
– Сейчас у меня почти готов новый альбом, закончим через пару месяцев и снова поедем с концертами, приезжайте в Омаху – будем там!
– Может быть, может быть, – Джей некрасиво широко улыбнулся, обнажив желтые зубы.
– Сэр, не хотите ли сделать снимок на память? Всего 50 центов, одно фото вам, одно нам… – Коди начал подбираться к музыканту, достав старый полароид.
– Ого, круто вы придумали! Стена с фотками, правда, какая-то жутковатая, но есть свое очарование… – он подошел к снимкам, было видно, что он и вправду заинтересовался.
– Ну так что, сэр?
– Черт, парень, не подходи так тихо сзади, это реально крипово! Давай, сфоткаемся, почему бы и нет, я тебе и автограф оставлю…
Яркая вспышка прервала его фразу.
– Отличный снимок, – сказал Джей. Он вернулся за стойку. – Кофе с собой?
– Да, пожалуй!
– Уже уезжаете? – спросил Коди с неопределенной интонацией.
– Да, к утру мне нужно быть в Канзасе.
Коди посмотрел на Джея своим “редким взглядом”, его серо-синие глаза слегка покраснели, тонкие крылья носа нервно расширялись и сужались. Короткую зрительную дуэль он выдержал и победил. Рука Джея пронеслась мимо сахарницы, и кофе он принес без сахара, но с извинениями:
– Сахару у нас нет, закончился.
– Ерунда, я и так колы напился, отрыжки теперь до границы штата хватит, – и гость рассмеялся своей простой шутке, Коди захотелось его поддержать, и он вымученно улыбнулся.
На прощание мужчина помахал рукой, но потом сдал назад и вышел из машины, держа в руках фотокамеру. Не понимая, как испытывает судьбу, он выкрикнул:
– Послушайте, а можно вас сфотографировать? Вот как вы стоите на пороге паба, так и стойте! Я поставлю это фото на обложку альбома! Вы не против? Давайте, соглашайтесь!
Коди боялся поднять глаза на Джея. У того скрипнули зубы. Коди не шевелился, считая свои вдохи и выдохи. На четвертом вдохе сердце его пропустило удар. Джей крикнул, подпустив в голос фальшивого простодушия:
– Сэр, мы спокойно живем в уединении, и хотим, чтобы так и оставалось. Вы можете это соблюсти?
– Да, если для вас это важно. Фото будет потрясающим, вы очень колоритная пара! Я даже могу заплатить! – он уже наводил объектив, весь занятый процессом.
Коди задержал дыхание перед вспышкой.
Когда глаза вновь привыкли к темноте, он увидел протянутую ему руку.
– Большое спасибо, вы не пожалеете! – гость пожал руку и Джею.
Он выглядел полным сил, энергии и радости жизни, улыбка его, наконец, стала искренней. Он потрепал Коди по кудряшкам:
– Парень, тебя увидит весь мир!
Когда он уехал, они стояли, молча глядя ему вслед еще с минуту. Джей сказал тихим спокойным голосом:
– Если это самодовольное помело не забудет обо всём спустя полчаса, это дорого тебе обойдется, ох, дорого, попомни мои слова.
Коди, к собственному удивлению, ответил таким же ровным голосом:
– Он еще послужит нам хорошую службу, он нам пригодится, я чувствую.
Они постояли ещё немного, а когда пыль, поднятая колесами, стала неразличима в последних лучах солнца, зашли внутрь.
Глава 6.
Коди надеялся, что когда-нибудь увидит этот снимок в одном из журналов, приходящих с почтой. Он представлял, как его фотография разлетается по всем концам света, может быть, он станет знаменит, его будут узнавать на улицах, и о, что же тогда будет…
Но, возможно, Джей был прав, что не такой уж тот парень и популярный музыкант, как из себя строил. В любом случае, ему осталось фото с автографом и надежда, а журналов он получал мало, тот самый мог просто не дойти до него. Так он утешал себя, провожая уходящие дни.
Обычно рекламы становилось чуть больше в предрождественский сезон. Хрустящие от холода страницы являли взору Коди пылающие камины, улыбающиеся семьи с подарками, радость и суету. Он безразлично перелистывал такие страницы, сидя на полу в здании почты, которое не отапливалось, и грел замерзший нос в воротнике куртки.