Коди.”
Затем малыш достал из-под прилавка мятый листок, на нем были выписаны почтовые адреса, он переписывал их с объявлений из каталогов, коробок с соком, журналов с красотками Джея, с обрывков газет, найденных на обочине трассы. Уложив в дюжину конвертов по одному фото, запечатав, наклеив марки, накопленные заранее, аккуратно надписав адреса, Коди сложил их в свой школьный рюкзак, спрятал за стеллажом рядом с плеером и стал ждать нужного момента. Конверты томились в ожидании, а их содержимое обжигало Коди душу.
На следующей неделе приехал грузовик. Улыбчивый водитель в синей кепке сгрузил коробки у паба и сейчас доставал мешки для корреспонденции. Коди, затаив дыхание, опустил пачку конвертов в мешок, прикрыв большим конвертом с отчетами.
– Это все, Коди? – водитель не понимал до конца, что паренек делает в городе, но уважал его настойчивость и аккуратность. – Ты как, рождество хорошо встретил?
– Да, – кивнул Коди, и поскорее пошел прочь, боясь каким-то образом выдать свое волнение.
На самом деле, все рождественские каникулы Коди провел, прибираясь в пабе, убирая за Джеем и грубыми посетителями мусор и моя посуду. Подарив подарок, Джей снова стал ворчливым, придирчивым, скупым на добрые слова. Коди вечерами сидел в своей комнате, боязливо вслушиваясь в шум снизу. Когда смолкал звон стаканов, затихал телевизор и переставала хлопать дверь, раздавались шаги Джея по скрипучей лестнице. Сначала приглушенно, а затем все громче скрип-СКРИП-скриииип-СКРИП…
Напрягая слух, Коди ждал, когда станет понятно, куда пойдет Джей. Чаще всего он уходил к себе в комнату, и почти сразу же оттуда раздавался его храп. Тогда все было хорошо, Коди на цыпочках босиком выходил из комнаты, доедал остатки еды от гостей, собирал посуду.
Сегодня же Джей приехал из города, выпив сильно больше нормы, а норма у него была тоже не для слабаков, и, к тому же, он в хорошем настроении. От него пахло сладкими женскими духами. Джей зашел к нему в комнату, резко открыв дверь пинком ноги. В такие моменты он напоминал ему школьных задир, всегда доводил его до слез, то разбрасывая вещи по комнате, то отбирая с таким трудом собранные им экспонаты коллекции: вырезки красивых реклам из каталогов, фантики.
– Что тут у тебя сегодня, дурачок? – пройдя сразу к кровати, Джей достал из-под нее небольшую брошюру. Запинаясь, он прочел по слогам, – Кол…ледж…приглашает…по…по…специальностям…
Тут Джей громко захохотал.
– Тебя, дурачок, ни в какой колледж сроду не возьмут, выбрось ты это из головы!
– Но Марта говорила, что есть программы для таких, как я, значит, я мог бы попробовать… Джей, помоги мне подать документы, и все, мне больше ничего не надо.
– Еще раз говорю тебе, идиот, что никуда ты не поедешь, ты мне тут помогаешь, вот и все, чего тебе еще надо в жизни?
Раздосадованный, Коди резко встал с пола, где сидел, играя пробками от бутылок, и Джей смерил его таким взглядом, что Коди тут же сел обратно, поджимая колени к подбородку.
– И чтоб не ревел, когда я выйду, ясно? Мужики не плачут!
И Джей вышел, оставив дверь открытой. Коди сидел, молча глотая слезы, и смотрел в окно, на город внизу, на блестящие сквозь мокрое стекло фонари.
Услышав храп из-за стены, Коди перевел взгляд на обшарпанные стены своей комнаты. Узкая, словно келья, она задумывалась как чулан, во встроенном шкафу ютились вещи Коди – несколько разномастных свитеров, пара рубашек, школьный пиджак и брюки. Под стопкой изношенных футболок он прятал несколько конфет на тот случай, если поесть вечером не удастся.
Коди неподвижно стоял в дверном проеме, слушая, как храпит Джей, представляя, как разглаживаются у того во сне ворчливые морщины. Стоя там, в темноте, отсчитывая минуты, Коди думал о том, как не похож он на брата, да и на тетю тоже он не похож. Оба они были рослые, рыжеватые, покрытые летом и зимой красным загаром, говорливые, склонные к жадности и алкоголю и вызывали у него щемящее чувство неприкаянности в этом городе и на этом свете. Укрыв Джея вязаным одеялом, Коди вышел из дома. Чуть подумав, он вернулся и взял немного мелочи из банки для чаевых.
Солнце взойдет примерно через пять часов. А Джей проснется к обеду, и у него будет ужасное похмелье. Коди немного погуляет по городу, а потом вернется обратно. Может, еще купит себе лимонад. Никто и не заметит.
Оглянувшись на тихий дом, оглядев молчаливую улицу, освещенную яркими желтоватыми фонарями, Коди особенно остро ощутил пустоту этого места. Там, вдалеке, светился огнями другой город и текла другая жизнь. Там на улицах ездят машины, ходят люди и даже, о боже, там лают собаки и играют непоседливые дети… Совсем не то, что в их волчьем углу. Из его рта вырвалось облачко пара, было все еще холодно, несмотря на близившуюся весну. Казалось, все дома вокруг паба осуждающе смотрят на него пустыми провалами чернеющих окон. Хищно мелькнули и снова погасли неоновые буквы на вывеске паба.