Коди затравленно смотрел вокруг – вот Таниша, вот собачник Кэл, вот его учительница по географии – все они, раскрасневшись от жары, в карнавальных костюмах, тычут в него пальцами и вторят словам мэра “вон”, “вон”, “вон”.
Джей сбросил со второго этажа его игрушечных лошадок, они повалились в пыль, на них наступили подошвы воловьих ботинок. Следом полетели его немногочисленные одежки и выпускной костюм.
Особо прыткие собака и медведь дотолкали его в спину до самого шоссе, сопровождая толчки обильной бранью, остальные же, громко обсуждая изъяны и грехи “выродка, пригретого ими, из-за которого все беды”, вернулись в паб.
Падая на асфальт, он разбил себе лоб. Сверху на него посыпались пара свитеров да рубашек.
– Ну все, мусор вынесли, идемте праздновать!
Коди лежал, распростершись на асфальте, глядя сухими глазами в высокое бледное небо. Ни одной тучки, ни одной птички не было в этой вышине. Хотел бы он стать сейчас птичкой и улететь. Но злость в нем брала верх над остальными чувствами. Он бормотал окровавленными губами:
– Этот паб – мой. Этот город – мой. Это всё – моё.
С трудом поднявшись, он, покачиваясь, побрел через поле в город. Напевая привязавшуюся мелодию, он неверной походкой прошел по Черри-стрит до Четвертой, свернув на ней к скобяной лавке. Он никого не встретил на улицах, но в воздухе витал аромат сидра и выпечки. Какой-то ребенок, наверное, выпустил шарик из вспотевшей ладошки, и он летел к небу.
Проводив его взглядом, Коди зашел в лавку. Там в углу за кассой стояла пожилая леди Торн, испугавшись Коди, она вскрикнула и попятилась. Коди, взяв с прилавка все, что ему было нужно, улыбаясь ей, вышел, заперев дверь снаружи палкой.
Когда он проходил мимо местной телефонной подстанции, то разрубил топором электрический щиток на стене, из него вырвался огромный сноп искр, разлетевшихся повсюду. Коди, не обращая внимания на обожженные руки, на топор, оставшийся торчать в искрящемся щитке, побрел дальше.
Проходя мимо того места, где, видимо, был когда-то городской парк, он услышал детский смех с той стороны. Повернувшись, он увидел большие и маленькие фигуры, большие, белые, стояли, а маленькие играли, будто так и должно быть и так будет всегда, будто в их мире ничего не случилось и не случится. Он решил, что так тому и быть.
Чем ближе он подходил к пабу, тем жарче ему становилось, тем сильнее болели кости, но тем увереннее звучали его шаги. Еще издалека он услышал шум голосов и музыку.
Пригнувшись, он вошел в подсобку. В его карманах шуршали бумажные пакетики. Упаковка скрипела под его пальцами, когда он высыпал содержимое в бочки с сидром. Послышался топот, это Джей шел из дома, напевая песню “О, как зелена была моя долина весною”.
Один из пакетиков упал в напиток прямо в упаковке. Коди спрятался за бочками. Когда Джей ушел, он доделал свое дело. Выйдя на улицу, он ушел в поле тем же путем, которым пришел, и наблюдал за горожанами, скрытый стеблями кукурузы. Джей еще много раз заходил в подсобку и выходил оттуда с полными кувшинами.
Снаружи мужчины играли на спор, кто больше выпьет стаканов за две минуты. Женщины выстроились в очередь на аттракцион “поймай яблочко”. Они толкались локтями, хихикая, ведь яблоки плавали в сидре, и так заманчиво было, не поймав яблочко, пригубить хмельного напитка, хотя бы пару глоточков. А когда родители прикорнут от хмельного, то и дети допьют из их стаканов и лягут рядом.
Шум толпы постепенно стихал. Еще доносилась песня “О, как зелена, зелена была моя долина весною”, но и она оборвалась на полуслове. Стало смеркаться. Небо было желтым, а в него поднимался из города столб сизого дыма. Ветер крепчал.
Подойдя к пабу, он нашел там несколько посетителей, которым уже не хватило сил убраться восвояси. Среди них был и Джей. С головы его спал шутовской колпак, платок на шее был мокрый от рвоты, вспотевшее бледное лицо застыло в болезненной гримасе, он держался за живот. Бедняга, он всегда пил больше всех. Перешагнув через него, Коди вышел наружу.
Он вышел в тихий и чистый, новенький мир, добрался до трассы и побежал.
Глава 9.
Он очнулся от удара по щекам. В незнакомом месте, в салоне неизвестной машины – Адам держал его за локоть, стекла запотели, потому что снаружи валил снег. Сколько времени прошло?
На лбу и руках у Коди были синяки, но хуже всего было то, что на переднем сиденье сидели двое, и он не знал, кто они, не видел их лица, только белые одежды.