Снова голос Адама, сжимающего его локоть:
– Малыш, как долго ты здесь один?
Коди, помолчав, ответил – пару месяцев.
– Какой сейчас год, мальчик?
– 2012, кажется.
– Сколько тебе лет?
– 21, но все говорят, что как будто столько не дашь.
– Где твои родители, ты потерялся?
– Моих родителей я не знаю, меня усыновили тетя Марта и Джей. Из паба.
– Где они, почему не приходят за тобой?
– Они умерли.
– Кто-нибудь может прийти и забрать тебя?
– Нет, нет никого, кроме Адама.
– Кто такой Адам?
– Адам – это ты.
Две тени на переднем сидении переглянулись, кажется, один из них что-то записывал в блокноте. Коди слышал лишь усталое и одинокое биение своего сердца.
Адам снова вернулся к нему, он сохранял великодушное терпение, опять и опять спрашивая Коди, кажущегося совсем маленьким и сгорбленным на этом огромном кожаном сидении.
– Коди, ты знаешь, откуда здесь Адам?
– Да, он приехал на машине… На машине в город Коди.
– Его встретил Джей?
– Я… Я не помню. Может быть, я его встретил… Я запутался… Я хочу домой.
– Подожди, малыш. Скоро ты пойдешь домой.
– Адам, ты отведешь меня домой, ты побудешь со мной?
– Да, но сначала ты должен поговорить со мной.
– Хорошо.
– Что произошло 4 июля?
– Я просто запутался, я всегда все путаю. Перепутал отраву для крыс с дрожжами для сидра и забыл выключить утюг. Я хотел погладить платье тети Марты. А они шумели внизу, они все были до смерти пьяные в тот вечер. Они обидели меня. Мне было так одиноко… И грустно. У меня все болело… Они обидели меня, хотели забрать мой город.
– И что ты сделал, Коди? Скажи это, – Адам нервно моргал, затаив дыхание.
Коди, трепетно наклонив к его плечу голову, прошептал:
– Я их всех убил.
После этих слов в окна машины ворвался яркий свет, расколов их, брызги осколков заискрились в воздухе. Становясь осязаемым, свет превращался в белые руки, выталкивая Коди наружу десятками пальцев и ладоней.
Он осторожно открыл глаза, прикрывая их рукой, жмурясь от горячей синевы неба. Вокруг него зеленела трава, и он слышал аплодисменты. Под руки его вели люди в белом. Крики возбужденной толпы, и хлопки сотен ладоней, они лились отовсюду, пока он медленно шел по ровной дороге с черно-белым узором. Он почувствовал тепло и свет и сияющую радость вокруг. Люди вокруг шумели, выкрикивали его имя.
В конце дороги стоял Адам, сияющий, как новенькая монетка, тоже в белом. Он сулил собой все сладости мира, любую радость и конец тревогам. Коди подошел к нему, наклонившись в глуповатом приветствии. Адам протянул руку, и в неё легла сморщенная старческая ладонь, маленькая, как детская ручка, вся покрытая шрамами от ожогов.
Впереди висела большая надпись с голубыми буквами – “ВЫ ПОКИДАЕТЕ КОДИ”. Буквы были картонными, они рассыпались прямо на глазах.
Коди растерянно оглядывался вокруг – а посмотреть было на что. Это не был его город, он вообще не знал, где он находится и какой сейчас год. Вокруг были карты штата Небраска, карты города Коди, начерченные от руки карты, улицы на которых извивались лихорадочно и хаотично, висели фотографии Джея, Марты, некоторых его школьных знакомых и горожан, множество полок в шкафах со стеклянными дверцами, все они были заполнены папками с документами, и на каждой – его имя. Или название города? Как его вообще зовут? У стены стояли люди в белых халатах, все они смотрели на него и на Адама.
Снова наклонившись к Адаму, чувствуя, как замедляется ритм его сердца, он спросил неожиданно глухим и сиплым голосом: "Где я?".
Адам ответил с нежностью:
– Неважно, главное, что ты здесь, со мной. Смотри, а вот и они! – и он поднял руку в приветствии. К ним подъезжали черные машины.
Послышался топот шагов, всплески фотокамер, шум голосов и гудки автомобилей. Гул большого города навалился на него, он растерянно смотрел кругом, надеясь увидеть знакомый пейзаж, но все вокруг было чужим: и белые стены зданий, и высокая кирпичная ограда, и решетки на окнах, и зеленый газон перед ним, и падающий снег.
И Коди выскользнул из белых рук сопровождающих. Он заплакал слепыми мраморными глазами, опустившись на колени перед охнувшей толпой, согнув свои изуродованные, тонкие ноги в старых ботинках, выглядящих изношенными, но до того удобных.
Адам поднял его, вытер ему слезы и поставил рядом с собой.
– Доктор Шиман, сэр, скажите, каково это – работать в экспериментальных условиях в лечебнице Байлоу?
Голос репортера перебили другие голоса:
– Сэр, не противоречит ли медицинской этике ваш эксперимент?
– Что дальше будет с вашим пациентом? Считается ли он вменяемым?
– Каково это – быть первым психиатром, установившим связь с самым загадочным массовым убийцей десятилетия?