Всё стихает в одну секунду.
— Что это? — дрожащим голосом спрашивает Воительница, глядя на галерею из зависших в пространстве открытых дверей.
— Знания, — отвечаю ей. — Пойдём. Они для нас.
После первого же шага открываю глаза и чувствую, что лежу на обыкновенной земле. Рядом кто-то шевелится. Поворачиваю голову и вижу ошалевшую Риту, разлёгшуюся в позе звезды.
— Ты как?
— Не знаю, — честно отвечает она. — Но повторения точно не хочу.
— Воительница в бронелифчике с открытым пупком и голыми ляжками? — неожиданно хихикнул я, чувствуя, что начинается эмоциональный откат. — Ты так себя представляешь в мечтах?
— Это не я, это подсознание… Но ведь секси? — с ответным смешком спрашивает Рита.
— Ты для меня в любом виде секси. А костюмчик я запомнил. Поднимаемся?
— Ага. Давай попробуем.
Осторожно встали. Неподалёку лежит ещё одно тело в знакомом кожаном одеянии. Подойдя к телу Бугурской, мы внимательно осмотрели труп. Мумия с вытекающим из пустых глазниц гноем.
— Эко, как её! — скривилась Рита. — Ещё и вонища несусветная.
— Нечему удивляться. Она была одновременно частью и Вируса, и нашего мира. Чужие программы развоплотились, оставив лишь земное. Жаль, что сфотографировать нечем. Показал бы картинку Олегу Волконскому. Вот бы он впечатлился от вида той, в которую раньше был влюблён.
— Не прокатило бы. Он с Тушиной замутил. И остальные бабы, даже в таком экзотическом виде его не волнуют.
— Неожиданно…
— Ага. Особенно для князя. Рвёт и мечет! Машка хоть и встала на путь исправления, но на первой же встрече с папашей Олега указала тому на кучу ошибок по благоустройству дома и на десяток нарушений этикета. По словам Олега, таким пришибленным князя он ещё никогда не видел. Тот просто не смог ничего противопоставить вселенскому Машкиному занудству… Если только убить, тем самым сильно расстроив сына. А вот матушке Олега Тушина очень приглянулась. Все делают ставки и ждут, чем закончится эта интрига.
— Как много я пропустил… Ставлю, что Тушина однажды сменит фамилию с графской на княжескую. Даже если Гога и решит с ней расстаться, то она по пунктам объяснит ему, почему этого делать не следует. А так хорошая пара выйдет: разгильдяйство одного компенсируется формализмом другого. И наоборот.
— Согласна. Хотя мой отец поставил на то, что победит князь. Он считает Юрия Францевича очень сильным человеком, который ни у кого не пойдёт на поводу. Тем более, у какой-то сопливой курсантки.
— Император сделал ставку? — искренне удивился я.
— Я ж говорю, что все. Вообще-то, он это и затеял… Развлекаются иногда вот так правители. Но меня сейчас больше волнует другое. Что это были за двери?
— Не знаю. Не помню, чтобы в них заходил.
— Вот и я тоже, — вздохнула Рита. — Наверное, не успели, снова очутившись здесь.
— Оба заходили. Я видел, — произнёс появившийся Такс. — Отложенная распаковка файлов, поэтому и не помните.
— И когда они распакуются?
— Не знаю, Макс. Я сам частенько с подобным мучаюсь. Честно: не удивлюсь, если часть файлов не совсем вам предназначена. Могут и через несколько столетий в ваших праправнуках раскрыться. Бывали случаи. Тут каждому своё.
— Знать, что в тебе есть важная информация, и не воспользоваться ею? — нахмурилась Рита. — Это нечестно.
— А ты жалобу напиши в Систему Мироздания. Так, мол, и так. Я, Маргарита Годунова, чешусь от любопытства и требую мне предоставить все коды доступа за последние миллиарды лет. В противном случае пожалуюсь папе-императору.
— Смешно до икоты, — не оценив ёрничество Такса, мрачно ответил я за Риту. — Почему нельзя сразу дать чёткие инструкции? Вечно какие-то головоломки с непонятками.
— Башка лопнет, если не готов. Представь, что в слабенький ноут загрузили тяжёлую операционную систему. Только попытаешься открыть, так сразу всё зависнет. Вначале апгрейдиться как следует нужно, а потом уже получать доступ к файлам. И вообще! Вы тут долго торчать собираетесь?
— Да. Извини. Пора во дворец.
Встретили нас радостно. Сам самодержец впервые обнял меня, а императрица расцеловала в обе щёки. Оба, правда, сильно утомлённые, с большими чёрными кругами под глазами.
— Не обращай внимания, Максим, — отмахнулся Александр, когда я его спросил о самочувствии. — Просто Маргарита — наша дочь, и у нас с ней своя неразрывная связь. Вот она и проявилась во время вашего боя. Чувствовать, насколько дочери страшно, а потом очень больно — это как собственные нервы прижигать. Ну и энергии у нас хапнуть умудрилась… Правда, непонятно как.