Кодзики. Записи о деяниях древности [Свиток 1-й. Мифы]

Кодзики Записи о деяниях древности Свиток 1-й

Глава 1.

Когда впервые раскрылись Небо и Земля[65], имена богов, явившихся в Такама-но хара — Равнине Высокого Неба, были: Амэ-но-минака-нуси-но ками — Бог-Правитель Священного Центра Небес; за ним Така-ми-мусуби-но ками — Бог Высокого Священного Творения; за ним Камимусуби-но ками — Бог Божественного Творения. Эти три бога явились каждый сам по себе[66] и не дали себя увидеть[67].

Имена богов, что явились за ними из того, что пробилось на свет подобно побегам тростника[68], в то время, когда земля[69] еще не вышла из младенчества, и, подобно всплывающему маслу, медузой[70] носилась [по морским волнам], были: Умасиасикаби-хикодзи-но ками — Юноша-Бог Прекрасных Побегов Тростника; за ним Амэ-но-токотати-но ками — Бог Навечно Утвердившийся в Небесах. Эти два бога тоже явились каждый сам по себе и не дали себя увидеть.

Пятеро богов, о которых сказано выше, суть особые небесные боги[71].

Глава 2.

Имена богов, что явились за ними, были: Куни-но-токотати-но ками — Бог Навечно Утвердившийся на Земле; за ним Тоёкумоно-но ками — Бог Обильных Облаков над Равнинами. Эти два бога тоже явились каждый сам по себе и не дали себя увидеть.

Имена богов, что явились за ними, были: Ухидзини-но ками — Бог Всплывающей Грязи, за ним Сухидзини-но ками — Богиня Осаждающегося Песка, младшая сестра[72]; за ней Цунугуи-но ками — Бог Твердых Свай, за ним Икугуи-но ками — Богиня Таящих Жизнь Свай, младшая сестра; за ней Оо-тонодзи-но ками — Бог Больших Покоев, за ним Оо-тонобэ-но ками — Богиня Больших Покоев, младшая сестра; за ней Омодару-но ками — Бог Совершенного Облика, за ним Ая-касиконэ-но ками — Богиня, О, Трепет Внушающая, младшая сестра; за ней Идзанаги-но ками — Бог, Влекущий к Себе, за ним Идзанами-но ками — Богиня, Влекущая к Себе, младшая сестра.

От Куни-но-токотати-но ками до Идзанами-но ками, богов, о которых сказано выше, всех вместе, зовут Семь Поколений богов.

Двое богов, что явились каждый сам по себе, о которых сказано выше, зовутся каждый Одним Поколением. За ними парами явившихся десять богов, двоих вместе, зовут Одним Поколением[73].

Глава 3.

Тут все небесные[74] боги своим повелением[75] двум богам Идзанаги-но микото и Идзанами-но микото: «Закончите дело с этой носящейся [по морским волнам] землей и превратите ее в твердь», — молвив, драгоценное копье[76] им пожаловав, так поручили.

Потому оба бога, ступив на Небесный Плавучий Мост[77], то драгоценное копье погрузили, и, вращая его, хлюп-хлюп[78] — месили [морскую] воду[79], и когда вытащили [его], вода, капавшая с кончика копья, сгустившись, стала островом. Это Оногородзима — Сам Собой Сгустившийся остров.

Глава 4.

На этот остров [они] спустились с небес, воздвигли небесный столб[80], возвели просторные покои[81]. Тут спросил [Идзанаги] богиню Идзанами-но микото, свою младшую сестру: «Как устроено твое тело?»; и когда так спросил — «Мое тело росло-росло, а есть одно место, что так и не выросло», — ответила. Тут бог Идзанаги-но микото произнес: «Мое тело росло-росло, а есть одно место, что слишком выросло. Потому, думаю я, то место, что у меня на теле слишком выросло, вставить в то место, что у тебя на теле не выросло, и родить страну. Ну как, родим?». Когда так произнес, богиня Идзанами-но микото «Это [будет] хорошо!» — ответила.

Тут бог Идзанаги-но микото произнес: «Если так, я и ты, обойдя вокруг этого небесного столба[82], супружески соединимся»[83], — так произнес. Гак условившись, тут же: «Ты справа навстречу обходи, я слева навстречу обойду», — произнес, и когда, условившись, стали обходить, богиня Идзанами-но микото, первой: «Поистине, прекрасный юноша!» — сказала, а после нее бог Идзанаги-но микото: «Поистине, прекрасная девушка!»[84] — сказал, и после того, как каждый сказал, [бог Идзанаги] своей младшей сестре возвестил: «Нехорошо женщине говорить первой»[85], — так возвестил. И все же начали [они] брачное дело, и дитя, что родили, [было] дитя-пиявка[86]. Это дитя посадили в тростниковую лодку[87] и пустили плыть.

За ним Авасима — Пенный остров родили. И его тоже за дитя не сочли.

65

Выражение «Когда впервые раскрылись Небо и Земля» (амэцути хадзимэтэ хиракэси токи) не находит у японских комментаторов однозначного толкования, и сами идеограммы в различных изданиях памятника прочитаны по-разному. Дело в том, что в «Нихонги», а также и «Манъёсю» эти слова, чрезвычайно важные по своему значению, так как они рассказывают о начале космогонического процесса, записаны не так, как в «Кодзики». Мотоори Норинага[445] толкует все выражение как «Когда начались Небо и Земля».

Различное толкование комментаторами первых слов свода отражает различное понимание и толкование начала космогонического процесса в религиозно-философском плане.

66

«Каждый сам по себе» (хиторигами). Первые боги являлись по одному в отличие от последующих богов, являвшихся парами (божество мужского рода и божество женского рода). «Богов-одиночек» явилось семь, богов, являвшихся парами, — пять пар.

67

Букв.: «Сокрыв [свой] облик». По толкованию Такэда Юкити «Растворившись, сокрылись между небом и землей» (КН, с. 49). — Примеч. ред.

68

«Явились… из того, что пробилось на свет подобно побегам тростника» (асикаби-но готоку моэагару моно-ни ёритэ нарэру). В «Нихонги» это выражение записано иначе: «Тогда (т. е. когда земля, еще в жидком состоянии, носилась по волнам) внутри Вселенной родилось нечто. Формой походило на побег тростника, и сразу же превратилось во множество».

Мотоори Норинага, подробно рассматривая все варианты, в итоге отдает предпочтение тексту «Кодзики». Он специально указывает, что, «когда начиналась Вселенная, и Небо отделялось от Земли… нечто, что прорастало подобно побегам тростника», стало небом, и лишь позднее сформировалась земля (К.-дэн, с. 189–190).

69

Словом «земля» мы переводим идеограмму куни («страна», «земля») в отличие от амэ («небо»). Ср.: амацугами — «небесные боги» и куницугами — «земные боги» в «Нихонги» и в «Кодзики».

70

Словом «медуза» переводим курагэ (записано в «Кодзики» фонетически). Есть идеографическое обозначение слова курагэ 海月 — дословно: «луна в море», а также 水母 — «мать воды» (КОД, с. 648). Курагэ — существо, носящееся в морских волнах, говорит Мотоори Норинага. Форма его чрезвычайно напоминает луну, явственно виднеющуюся в чистом дневном небе. «Поистине, — заключает он, — это существо и следует называть „морская луна“!» (К.-дэн, с. 186).

71

Выражение «особые небесные боги» различно толкуется комментаторами. К. Курано полагает, что эти пять богов названы так в отличие от последующих божеств, связанных уже не с небом, а с землей, со страной местных божеств. В издании «Кодзики-Норито» они толкуются как особые боги среди других небесных богов. То же видим в «Кодзики-синко» и в «Кодзики-синсяку». Это три бога-создателя Вселенной, говорит Д. Цугита, и два бога, явившихся на небе. М. Таками поясняет кратко: амацугами называют богов, явившихся в Такама-но хара. Слово же кото (особые) означает, что это особенно почитаемые боги.

Следует отметить, что хотя все эти пять божеств и называются в тексте «Кодзики» амацугами, но в рассказе о рождении двух последних богов фигурирует земля («еще не вышедшая из младенчества»), и само явление их «из чего-то, пробившегося подобно побегам тростника», ассоциируется с образом земли, какой она рисуется в мифах «Кодзики» и «Нихонги» — Тростниковой Равниной-Серединной Страной (асихара-но накацукуни). В «Нихонги» рассказ об этих пяти богах опущен.

72

С появлением богов парами, в каждой из которых второе божество — женское, в тексте «Кодзики» появляется и новое слово: имо — в нашем переводе «младшая сестра», далее «жена». В КН оно кратко интерпретируется как «жена». Следует, однако, остановиться на этом слове более подробно. В древности, когда речь шла о мужчине и женщине, указывает Мотоори Норинага, будь то супруги, будь то братья и сестры и даже чужие друг другу люди, женщину называли имо 味. «Широко известно, что между супругами жена именовалась имо», — добавляет он (К.-дэн, с. 204).

Слово «имо» имеет различные значения в зависимости от конкретных обстоятельств, в которых оно употребляется. Думается, что уже для создателей мифа понятия «муж» и «жена» связывались с заключением брака, образованием семьи. Об этом ясно говорит рассказ о совершении богами Идзанаги и Идзанами определенной брачной церемонии (обхождения вокруг столба). Лишь после этого оба бога «супружески соединяются», становятся мужем и женой. От этого брака рождаются дети. Подобных обстоятельств мы не видим в рассказе о рождении первых богов. Отметим также, что если дети супружеской пары — Идзанаги и Идзанами — «рождаются» (умарэру), то предшествующие им боги «являются» (нарэру). Поэтому представляется оправданным различный перевод слова имо: в одном случае это «сестра», в другом — «жена» в зависимости от обстоятельств, о которых рассказывает миф [446].

73

Слова «…всех вместе зовут, Семь поколений богов» — сопровождаются в тексте «Кодзики» примечанием Ясумаро. Такие примечания написаны мелкими знаками. Попутно отметим, что счет богов, как в «Кодзики», так и в «Нихонги» производится при помощи счетного слова хасира («столб», «колонна»). Это «слово, употребляющееся при счете синтоистских и буддийских богов, а также высокопочитаемых людей» (КОД, с. 1785). Счет поколений ведется без специального счетного слова (например, нанаё — семь поколений).

Миф, изложенный выше, рисует картину эволюции Вселенной. Бесформенная земля постепенно превращается в нечто твердое, приобретает законченную (совершенную) форму. Загустевает грязь (ил), оседает песок, речь идет уже о «больших покоях», о столбах (может быть, сваях). Так готовится появление Идзанаги и Идзанами, возможность заключения ими брачного союза, целью которого должно явиться «рождение» многочисленных островов, образующих Японию. Однако, как справедливо отмечает Т. Мацумура, весь этот процесс представлен в сущности лишь в именах являющихся здесь парами божеств, сами боги не производят никаких действий. Между тем имена их неопределенны, поэтому «чрезвычайно трудно быть уверенным в них и вывести из прочтения их смысл, не поддающийся другому толкованию» (НСК, т. 2, с. 65–66). Первыми персонифицированными богами, а также богами действующими являются в японских мифах боги Идзанаги и Идзанами.

74

У комментаторов нет единого мнения по поводу выражения «небесные боги». Мотоори Норинага полагает, что речь идет о пяти небесных богах (амацугами), а слова мороморо относятся к ним и означают, что повеление исходило от всех этих богов вместе (К.-дэн, с. 216–217). Ссылаясь на Мотоори Норинага, так же толкуют эти слова и современные комментаторы, за исключением Д. Цугита, который считает, что речь идет только о первых трех божествах, начиная с Амэ-но-минака-нуси-но микото. Точка зрения Д. Цугита представляется нам неубедительной, так как, если следовать ей, остается необъясненным выражение мороморо. Возможно и такое объяснение: «небесные боги» здесь — первые семь божеств-одиночек, явственно отделяющиеся от последующих богов, которые являются парами. Отметим, что в «Нихонги» «поколение богов» не фигурирует вообще, и лишь в одном из вариантов (первом) сказано: «Небесные боги сказали Идзанаги-но микото и Идзанами-но микото…» (Н, т. 1, с. 59–60).

75

Внимание комментаторов обращает на себя также выражение микото мотитэ — в нашем переводе «своим повелением», — вернее, само слово микото 命. Мотоори Норинага толкует его как «высочайшие слова» 御言. «Ошибочно вкладывать в это слово значение того микото, что употребляется, когда называют высочайшее имя бога», — говорит Мотоори Норинага (К.-дэн, с. 216–217), ссылаясь на пример из норито «Моление в Праздник урожая».

76

Амэ-но — «небесный» (например, амэ-но нубоко — «небесное драгоценное копье») все комментаторы толкуют одинаково: в применении к предметам, фигурирующим в мифах и приходящим в соприкосновение с богами или пожалованным богам, слово амэ-но означает «небесного происхождения», «из мира богов», «неземной». Зачастую его можно считать просто хвалебным эпитетом, так же как префикс ми — «священный». Поскольку в данном мифе все события происходят в мире богов (в дальнейшем они перемещаются на землю), слово «небесный» в нашем переводе в ряде случаев опускаем. В слове нубоко элемент ну записан фонетически и объясняется комментаторами как тама — «драгоценность». Нубоко, таким образом, — копье, богато украшенное жемчугом или драгоценными камнями.

77

Различные варианты толкования имеет слово укихаси — в нашем переводе «плавучий мост»: «дорога, соединяющая небо с землей» [5]; «мост, который древним японцам представлялся всплывающим и достигающим небес, в случаях, когда боги спускались из своего небесного мира на землю» [6]; «радуга» [209, с. 21]; «всего-навсего, место, где стояли оба бога» [8].

Иное толкование находим у ранних комментаторов «Кодзики»: «Мост, который воздвигался на пути богов, между небом и землей, когда боги поднимались и спускались», — пишет Мотоори Норинага. Он называется укихаси (т. е. плавучий мост), вероятно, потому, что достигал неба, добавляет он. Здесь Мотоори Норинага говорит не о «верхнем небе» — амэ, а о «среднем небе» — сора, но в изложенных ниже мифах подобное разделение небес не фигурировало (К.-дэн, с.222).

Хирата Ацутанэ[447] полагает, что здесь речь идет о чем-то подобном лодке, которую спускали на воду из небесного пространства 虛空 ([9], с. 28). Морибэ Осуми[448] вообще отвергает конкретное понимание этого слова, толкуя его как аллегорическое обозначение передвижения из потустороннего мира в наш мир [там же]. Думается, что это суждение не соответствует конкретному мышлению древних японцев. Скорее, следует принять толкование В.Г. Астона [209], отличающееся поэтичностью в духе японских мифов. Отметим, что «плавучий мост» встретится и в дальнейших рассказах.

78

Слово кооро-кооро (записано фонетически) — в нашем переводе «хлюп-хлюп» — является звукоподражанием. «Подражание звуку, который раздается, когда перемешивают жидкое тело, так, чтобы оно загустело» (КД, с. 434).

79

Слово, переданное в нашем переводе как «[морская] вода», в тексте обозначено идеограммой «соль» 塩. Курано объясняет его здесь как «морскую воду». X. Канда и Д. Ота толкуют его как «морское течение», «прилив». То же говорит Д. Цугита, добавляя, что знак塩 в данном случае является каридзи, т. е. знаком, подставленным благодаря своему звучанию — он, но прочитанным японским словом кун.

Все это место в мифе, по-видимому, говорит о выпаривании соли из морской воды, что являлось промыслом жителей побережья Внутреннего Японского моря.

80

По поводу «небесного столба» (амэ-но махасира) у комментаторов также нет единого мнения. Так, Т. Курано полагает, что «столб» являлся частью самих покоев. Вначале был воздвигнут столб, а затем уже сооружены покои, подчеркивает он. Однако позднее (в коммент. к КН) он указывает, что столб был воздвигнут за пределами покоев. Мотоори Норинага утверждает, что амэ-но махасира — это столб больших покоев, о которых говорится далее. Хирата Ацутанэ считал, что столб — это фаллос [136, т. 2, с. 207].

По-разному толкуется комментаторами и префикс ми в словах михасира и митатэру («возвели»). В КН глагол митатэру объясняется как мисадамэтэ татэру — «удостоверившись, воздвигли (возвели)». Элемент ми понимается здесь как форма глагола миру — «смотреть», «видеть», «увидеть». Этот комментарий представляется нам не совсем ясным, возможно, его следует понимать как «установив (выбрав) место» (для воздвижения столба, сооружения покоев).

Совсем иначе читают это место текста X. Канда и Д. Ота. Вместо митатэру в их тексте видим уцусику татэру, а в комментарии говорится: «В действительности (въявь) воздвигнув великолепный столб…» Слово уцуси означает «подлинность», «реальность» (КОД, с. 198), в состав сложного слова оно привносит значение «явный», «выражающийся вовне». Если следовать этому толкованию, то можно объяснить слово ми (уцусику) следующим образом: и столб и покои — первые предметы, связанные с действиями богов Идзанаги и Идзанами на земле. Очевидно, о них следовало говорить как о существующих «въявь», зримо, поскольку действия богов объясняют установление, вошедшее в жизнь японского народа. Сооружение специальных «брачных покоев» являлось частью брачного обряда в древней Японии, и миф зафиксировал здесь реальный обычай. О сооружении брачных покоев говорится и далее в мифах «Кодзики». Так, «дворец» (мия) возводит бог Суса-но-о для брака с Кусинада-химэ.

81

Яхиродоно — в нашем переводе «просторные покои» — дословно означает «покои (дворец) в восемь хиро». Хиро — 尋 единица длины, равная «пространству между расставленными во всю ширину руками» (КОД, с. 1906), нечто близкое к старой русской мере длины «локоть». Я 八— дословно: «восемь» — понятие множества, с которым мы часто в таком выражении встречаемся в мифах «Кодзики». «Я — это не „восемь“, которое при счете следует после „семи“», — говорит Мотоори Норинага. «Таков был древний обычай выражать обилие, нагромождение», — заключает он (К.-дэн, с. 231). У комментаторов нет расхождений в толковании этого слова. Учитывая значение я как «множества», «обилия», несомненно присущее этому слову в древних мифах, мы тем не менее в дальнейшем в ряде случаев переводили его в конкретном значении «восемь» (например, в рассказе о «змее восьмихвостом-восьмиголовом», о «восьмидесяти братьях-богах» бога Оо-кунинуси и др.).

82

Хождение вокруг столба перед началом супружеских отношений, являясь частью брачного обряда, могло иметь целью увеличить плодовитость посредством жизненной силы, заключенной в дереве (деревянном столбе). Такую точку зрения приводит Т. Мацумура [136, Т. 2, С. 213–214], и с ней можно согласиться, особенно если вспомнить рождение незадолго перед этим божества по имени Икугуи-но ками — «Таящий жизнь столб» («Живой столб»). Известно также древнее японское поверье о том, что боги живут на высоких горах и могут спускаться на вершины деревьев или на столбы.

83

Слова митоно магуаи сэму — «супружески соединимся» — в тексте «Кодзики» записаны фонетически. В комментариях разъясняется значение этих слов: мито — «брачные покои», место, где происходит первое сближение мужа и жены; магуаи [сэму] — видоизмененное мэау — «встретиться», «встретиться и полюбить».

84

Совершая брачный обряд хождения вокруг столба, Идзанаги и Идзанами приветствуют друг друга словами: «Ана-ни яси э отоко о!» и «Ана-ни яси э отомэ о!» (в нашем переводе: «Поистине, прекрасный юноша!» и «Поистине, прекрасная девушка!»).

Слова ана-ни толкуются комментаторами в значении хон-ни — «ах, в самом деле», «поистине». Оба выражения записаны фонетически. К. Курано поясняет, что яси имеет то же значение, что и в слове ёсиэяси, и означает «хороший». Э (эотоко, эотомэ) обозначено здесь иероглифом «любовь» 愛, в «Нихонги» — знаком «красота» 美, в варианте «Нихонги» — знаком «добро» 善, и хотя все выражение записано фонетически, эти знаки имеют здесь свое прямое значение: «прекрасный». Следует лишь иметь в виду, что ни яси, ни э не являются характеристикой внешности. В первых мифах «Кодзики» эстетические категории еще не фигурируют. Мы встретимся с ними в более поздних рассказах — о браке бога Ниниги, о братьях-богах Рыбаке и Охотнике и др.

Слова отоко и отомэ мы перевели как «юноша» и «девушка», хотя отоко означает «мужчина» без значения «молодой». Мы следовали здесь разъяснению Мотоори Норинага о том, что в древности слово отоко употреблялось в противопоставление слову отомэ (молодая женщина, девушка). В «Нихонги» словом отоко обозначали молодого мужчину, а в применении к мужчине вообще оно стало употребляться позднее. Отомэ же называли в противоположность мужчине молодую, цветущую женщину (К.-дэн, с. 241). О — восклицание.

Комментатор К. Курано указывает на то, что эти восклицания богов построены в ритме японской песни вака: каждое состоит из двух строк, по пять и семь слогов в каждой.

85

В рассказе о браке Идзанаги и Идзанами обращают на себя внимание слова, произнесенные богом Идзанаги о том, что не следовало женщине говорить первой. Это — несчастливое предзнаменование, нарушающее общепринятый порядок. Так же толкуют эти слова современные комментаторы «Кодзики»: в слово ёкарадзу — в нашем переводе «нехорошо» — комментаторы вкладывают смысл «несчастливо», «ведет к дурному», «не соответствует (обычному порядку)». Мотоори Норинага, детально толкуя все выражение с лексической точки зрения, указывая правильное прочтение отдельных слов, не касается его общего смысла. По нашему мнению, эти слова Идзанаги следует считать отражением определенной ступени развития общественных отношений, на которой находились древние японцы ко времени создания мифа. К. Курано также замечает, что в словах Идзанаги «выражена мысль о главенстве мужчины и подчинении женщины» 夫唱婦和, но комментатор не связывает эти слова с конкретной ступенью развития древнего японского общества.

Слова Идзанаги дают возможность предположить, что в эпоху, когда создавался этот миф, японское общество несло черты отцовского права, а потому женщина не должна была «говорить первой». Таков был установившийся порядок, и богиня Идзанами нарушила его. О том, что такой порядок уже установился, говорит убеждение Идзанаги, что нарушение его является «несчастливым предзнаменованием», ведет к дурному.

86

В тексте здесь хируго 水蛭子 — в нашем переводе «дитя-пиявка». Большинство комментаторов сходится в том, что под хируго нужно понимать существо, подобное хиру 水蛭 — пиявке, т. е. не имеющее ни рук, ни ног, или, возможно, с руками и ногами, но не имеющее костей.

Мотоори Норинага полагает, что в древности так называли детей, рождающихся похожими на пиявку, т. е. не имевшими ни рук, ни ног и поэтому походившими на нее формой своего тела или (здесь Мотоори Норинага ссылается на «Нихонги») имевшими руки и ноги, но со слабым, «увядшим» телом (К.-дэн, с. 246). В одном из вариантов «Нихонги» (второй вариант) рассказывается о том, что это дитя, «хотя ему и было полных три года», не могло стоять на ногах (Н, т. 1, с. 68–69).

Д. Цугита предполагает, что знаки 水蛭子 — это каридзи, т. е. знаки, подставленные соответственно звучанию слова, а само слово может означать хируко 日女 — «дочь солнца» (на возможность такого варианта указывает и В.Г. Астон [209, с. 22]).

87

Комментаторы, начиная с Мотоори Норинага, подробно останавливаются на слове асибунэ — «тростниковая лодка». Указывается, что подобные лодки, сплетенные из стеблей тростника и обтянутые шкурами животных, чтобы в них не проникала вода, применялись в древности многими народами (о подобной лодке под названием манасикацумабунэ упоминается в мифе о братьях-богах Рыбаке и Охотнике).