Кодзики. Записи о деяниях древности [Свиток 1-й. Мифы]

Имя бога, что явился затем, когда свой правый глаз омывал, [было] Цукуёми-но микото — Бог Счета Лун.

Имя бога, что явился затем, когда свой нос омывал, [было] Такэхая-Суса-но-о-но микото — Доблестный Быстрый Ярый Бог-Муж[147].

Четырнадцать богов, о которых рассказано выше, от бога Ясомагацухи-но ками до бога Суса-но-о-но микото, суть боги, явившиеся от того, что [бог Идзанаги] омыл свое тело[148].

Глава 10.

Тут бог Идзанаги-но микото, сильно обрадовавшись, сказал: «Я детей рождал-рождал, и напоследок трех высоких[149] детей получил», — так сказал и тут же снял с шеи ожерелье из жемчужин и, тряся его так, что звенели [они][150], передал [его] Великой Священной Богине Аматэрасу оо-ми-ками и сказал: «Ты, богиня, ведай Равниной Высокого Неба», — так ей наказал. Потому ожерелье то из жемчужин зовется Микуратанано-но ками — Бог Священного Хранилища. Затем богу Цукуёми-но микото сказал: «Ты, бог, ведай страной, где властвует ночь»[151], — так ему наказал. Затем богу Такэхая-Суса-но-о-но микото сказал: «Ты, бог, ведай равниной моря»[152], — так ему наказал. И вот, в то время, как [другие боги] ведали, согласно наказу, что каждому был дан, бог Суса-но-о-но микото страной, что была [ему] наказана, не ведал, а плакал в голос[153], пока борода его, в восемь пястей[154], не достигла середины груди. Таков был тот плач, что зеленые горы плачем [его], словно горы сухие, иссохли, все реки-моря плачем [его] иссякли. Из-за этого злые боги, как летние мухи [жужжанием], своими голосами все заполнили[155], во всех делах происходили разного рода бедствия.

Потому бог Идзанаги-но микото богу Суса-но-о-но микото сказал: «По какой причине ты страной, которая [тебе] была наказана, не ведаешь, а плачешь в голос?» — так сказал. Тогда [бог Суса-но-о] сказал в ответ: «Хочу я удалиться в Страну Матери, Нэ-но катасу куни — Нижнюю Страну[156]. Потому плачу», — так сказал.

Тогда Великий Бог Идзанаги-но оо-ками, сильно разгневавшись, сказал: «Если так, не должно тебе в этой стране[157] быть», — так сказал и тут же изгнал [его] божественным изгнанием[158].

И вот, тот Великий Бог Идзанаги-но оо-ками в Тага, что в Оми, пребывать изволит[159].

Глава 11.

И вот, тогда бог Суса-но-о-но микото сказал: «Если так, Великой Священной Богине Аматэрасу оо-ми-ками об этом поведаю и удалюсь»[160], — так сказав, тут же поднялся на небо, и тут все горы и реки загрохотали, все земли заколебались. Тогда Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками, услышав [это], испугалась и сказала: «Наверное, не с добрыми намерениями поднимается сюда мой брат-бог. Не иначе, как задумал отнять мою страну»[161], — так сказав, тут же распустила волосы и свернула их в прическу мидзура[162], и в левый пучок [волос], и в правый, и в сетку кадзура[163] тоже, и на левую руку, и на правую, — повсюду намотала-вплела длинные нити со множеством нанизанных магатама[164], на спину[165] повесила колчан в тысячу стрел, к груди[166] прикрепила колчан в пятьсот стрел, а еще взяла наручень из бамбука, грозный звук издающий[167], и руку [в него] продела и, луком потрясая, в твердую землю по самые бедра вступила, и отбрасывая ее, словно пушистый снег, и ногами грозно топоча[168], вопросила навстречу [ему]: «По какой причине поднялся сюда?» — так вопросила. Тогда бог Суса-но-о-но микото сказал в ответ: «Я нечистых намерений не питаю[169]. Просто, [когда] я из-за наказа Великого Бога плакал в голос, [он] об этом спросил. Вот [и] и сказал: „Я в страну моей матери хочу отправиться, [потому] плачу“, — так сказал. Тогда Великий Бог сказал: „Не должно тебе в этой стране быть“, — так сказал и божественным изгнанием меня изволил изгнать. И вот, желая поведать [тебе] о том, что удаляюсь, [я] и поднялся. Других намерений [у меня] нет», — так сказал.

Тогда Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками сказала: «Однако как я узнаю, что намерения твои чисты и светлы?» — так сказала.

Тут бог Суса-но-о-но микото сказал в ответ: «Обменяемся клятвой[170] и родим детей», — так сказал.

И вот, когда они, встав по обе стороны Амэ-но-ясу-но кава — Небесной Спокойной Реки, принесли клятву, Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками первым делом попросила меч в десять пястей, что бога Суса-но-о-но микото опоясывал, разломила его натрое[171], со звоном[172] [его] поболтала-омыла в небесном колодце[173], раздробила-разгрызла[174] и выдула. И вот, имя божества, что явилось из тумана-дыхания [ее уст, было] Такири-бимэ-но микото — Дева-Богиня Тумана. Другое имя Окицусимахимэ-но микото — Дева-Богиня Островов в Открытом Море. Следующей [была] Итикисима-химэ-но микото — Дева-Богиня Итикисима. Другим именем Саёри-бимэ-но микото — Дева-Богиня Причалов зовется. Следующей [была] Такицу-химэ-но микото — Дева-Богиня Водопадов.

147

В эпизоде о рождении богов бог Идзанаги выступает покровителем рожениц — функция, несомненно, принадлежавшая в предшествующую эпоху женскому божеству, — и даже может сам производить на свет детей, без участия женского божества.

148

Очищаясь от пребывания в «скверне-стране» — Стране мертвых, Идзанаги производит очищение в три этапа. Первый этап — раздевание, и здесь боги являются из предметов одежды, снятых и отброшенных Идзанаги. Эти двенадцать богов отделяются Ясумаро обычным примечанием-подсчетом. Следующий этап очищения — погружение в воды реки и омовение. Само омовение опять-таки разделяется на три этапа: погружение в донные воды, в срединные воды, в верхние воды среднего течения. Каждый этап сопровождается появлением богов, каждый раз по отдельности подсчитываемых Ясумаро. Очищение заканчивается омовением глаз и носа Идзанаги, в результате которого являются три великих божества: Аматэрасу-оо-ми-ками, Цукуёми-но микото и Такэхая-Суса-но-о-но микото. (Цукуёми-но микото, пол которого не ясен, в дальнейших мифах не фигурирует).

Т. Мацумура указывает, что омовение в три этапа было принято у людей рода Ама в качестве очищения (НСК, т. 2, с. 511–512). Ама 海人 именовались люди, жившие в древности на морских побережьях Японии и занимавшиеся добыванием продуктов моря, а также мореплаванием.

Д. Цугита, упоминая о том, что идея очищения существует в буддизме, а также в религиях других народов, замечает, однако, что очищение как государственная церемония, проводившаяся в широком масштабе (как рассказывается в свитке 2-м «Кодзики», в параграфе императора Тюаи), характерна только для японцев. Таким образом, говорит Д. Цугита, миф об очищении в «Кодзики» — это также объяснительный миф, рассказывающий об истоках ритуального очищения. В идее соприкосновения с нечистотой у древних людей фигурировали и роды, и стихийные бедствия, но самой главной среди них, несомненно, была нечистота соприкосновения со смертью. Очищение производилось вблизи моря, говорит далее Д. Цугита, в устье реки, где вода имеет быстрое течение, с тем чтобы силой течения грязь с тела уносилась далеко в море (в обряде очищения древние японцы, вероятно, не отличали физическое загрязнение тела от «нечистоты» греха, смерти и пр.). Соответственно в мифе являются боги моря. Такая же связь между очищением и богами моря усматривается в норито, посвященном очищению, напоминает Д. Цугита (КС, с. 7273).

149

Слово тоотоки 貴き (дословно: «почитаемый», «священный», «высокий») мы переводим, исходя из иерархии богов в «Кодзики». В мифе о братьях-богах Рыбаке и Охотнике обитатели подводного царства скажут «тоотоки» о земном боге, Охотнике, как о божестве, более высоком, чем они. Отметим здесь также глагол уцу — «получать». В предыдущих мифах, в рассказах о рождении богов мы встречали глаголы умарэру — «рождаться», нарэру — в нашем переводе «являться». Глагол уцу, появившийся здесь впервые, в связи с рождением богов в мифах больше не употребляется.

150

Жемчужинами, нанизанными на нить (шнур), в древней Японии украшали шею, руки и ноги одинаково и мужчины, и женщины. Когда человек двигался, жемчужины, касаясь друг друга, звенели — в тексте «Кодзики» это передано выражением моюра-ни тори юракаситэ — в нашем переводе «потряс его (ожерелье. — Е.П.) так, что зазвенели [они]…» Частица мо в некоторых случаях фигурирует как префикс при слове юра, образуя моюра. Нет сомнения в том, что жемчужина (жемчуг в виде ожерелья, нанизанный на нить) в древней Японии воспринималась как некий символ. Вспомним, что одно и то же слово тама (при разном иероглифическом написании) означает и «драгоценность» («жемчужину»), и «дух», «душу». Передавая богине Аматэрасу владение Равниной Высокого Неба, Идзанаги отдает ей ожерелье из жемчужин как символ этой передачи.

151

В выражении ёру-но осукуни — в нашем переводе «страна, где властвует ночь», — осу означает «ведать», «управлять». В том иероглифическом обозначении, в каком это слово приведено в тексте «Кодзики» 食す, оно означало в старом языке «есть», «вкушать» в отношении высоких лиц. Второе значение его — «управлять», «ведать» — об императоре и о других высоких лицах (КОД, с. 302).

152

Комментаторы обращают внимание на то, что управление равниной моря вручается богу Суса-но-о только в «Кодзики» и в одном из вариантов «Нихонги».

Весь рассказ о разделе богом Идзанаги своих владений между тремя детьми имеет чрезвычайно большое количество вариантов («Кодзики», «Нихонги», варианты «Нихонги»), и здесь в представлениях древних японцев имеет место значительная путаница. Так, в одном из вариантов «Нихонги» вообще нет упоминания об Аматэрасу и Цукуёми, осукуни выступает в одном из вариантов как Поднебесная, и Суса-но-о, таким образом, становится властителем мира людей, бог луны выступает (в основном тексте «Нихонги») и как бог солнца, а в одном из вариантов владеет равниной моря. В основе этого мифа лежит стремление объяснить явления природы, т. е. это натурный (природный) миф, и если образ плачущего и буйствующего бога Суса-но-о естественно связывается с образом бурных морских волн и урагана, налетающего с моря (о разрушительной силе урагана в образе бога Суса-но-о рассказывается также в мифе о сокрытии Аматэрасу в гроте), то бога луны комментаторы (в частности, Д. Цугита) связывают с приливами и отливами на море, с явлением полной и ущербной луны. Что касается богини Аматэрасу, то владение Равниной Высокого Неба вполне согласуется с ее образом богини солнца, «сияющей на небе», и в тексте «Кодзики» день и ночь поделены между нею и богом луны. Однако в записях «Нихонги» нет такого четкого разделения, и бог луны также выступает, как уже говорилось, владельцем небес. Напрашивается мысль о том, что такие варианты мифа отражают более древние представления японцев, когда солнце и луна еще не воспринимались ими отдельно друг от друга.

153

Выражение накиисатики (исатики записано фонетически) — в нашем переводе «плакал в голос» — подробно рассматривается комментаторами. К. Курано приводит примеры из «Нихонги», где слово исати выражено идеографически, со знаком «плакать» — 哭泣, из «Дзингоки»[451] — 血泣, из «Киммэйки»[452] — 涕泣. Само слово исатиру истолковывается как накисакэбу — «плакать в голос», «кричать и плакать» (КОД, с. 105). Слово наки в тексте «Кодзики» обозначено иероглифом 啼 — «кричать» (о кукушке), «подавать голос» (о птице) (ДДТ, с. 389). Т. Мацумура предполагает, что в древности существовал магический ритуал, состоявший в том, чтобы криком и плачем, а также топанием ногами вызывать богов и духов. Он указывает далее на связанные с этим обрядом топонимы — Исафу, Исахая, Исанива и др., на имена богов — Исати, Исасэри, Исукэёри и др. и заключает на основании всего этого, что подобный своеобразный обряд вызывания богов посредством плача, крика, топания ногами был широко распространен в древней Японии. В эпоху создания «Кодзики» он был уже забыт, добавляет Т. Мацумура, но в мифах сохранился его отголосок (НСК, т. 2, с. 611–614).

154

Здесь мы снова встречаемся в тексте «Кодзики» с выражением яцука 八拳 — в нашем переводе «восемь пястей». Интересно предположение Мотоори Норинага о том, что слово я как выражение множества (см. коммент. 81 и 95) относится в данном случае к возрасту Суса-но-о, т. е. «плакал, пока ему не стало много лет» (приводим по КН, с. 73). Однако ни в одном случае употребления этого выражения (а они многочисленны как в «Кодзики», так и в других памятниках), мы не встретим его в значении возраста. В свитке 2-м «Кодзики» рассказывается, что бог Хомути-вакэ-но микото, сын Суса-но-о, не умел говорить, пока борода у него не выросла на восемь пястей и не достигла середины груди.

155

В выражении сабаэ насу мина мити 狹蠅如す皆滿 — в нашем переводе «как летние мухи [жужжанием], своими голосами все заполнили» — слово сабаэ подробно рассматривает Мотоори Норинага. В древности, говорит он, посадку риса на заливные поля называли словом са. Поэтому рассаду (наэ 苛) называли санаэ, женщин, сажавших рассаду, называли сасёдзё 佐少女, начало посадки — сабираки 佐開, а окончание ее — санобору 佐登. Месяц же, когда посадка производилась, называли сацуки 佐月. Потому и слово сабаэ, продолжает Мотоори Норинага, означает мухи (хаэ 蠅) той поры, когда высаживают рассаду, потому что именно в это время мух особенно много (приводим по КС, с. 82).

Слово насу в старояпонском языке означало «подобно (чему-либо)» (КД, с. 777).

156

Нижняя Страна — дословно: «Страна Твердых Корней». — Примеч. ред.

157

Под словами «эта страна» бог Идзанаги подразумевает Такама-но хара — Равнину Высокого Неба. Равнина моря, назначенная во владение богу Суса-но-о, также находится в пределах Небесной страны. За ее пределами лежит Земля людей и Страна мертвых.

158

Камуяраияраи-тамаики (за исключением знака каму 神, все выражение записано фонетически) — в нашем переводе «божественным изгнанием» — повторение глагола яру (то же, что хараинокэру, ногаситэяру и пр.) — «прогнать», «изгнать» (КД, с. 1058) — прием, не раз встречающийся в текстах древних японских памятников: в «Кодзики», например, камуцудоицудоитэ — «собрались божественным собранием» (КТ, с. 95) и др. Такое повторение, очевидно, имеет целью усилить воздействие рисуемой картины на читателя (слушателя): грозный акт изгнания непослушного сына из обиталища богов, собрание мириад богов и т. п.

159

Фраза «И вот… изволит» в тексте служит добавлением, которое делает Ясумаро, заканчивая большой цикл о богах-создателях Японии, Идзанаги и Идзанами. Отсюда начинается новый цикл, героями которого являются Аматэрасу и Суса-но-о.

160

Слова Суса-но-о «Великой Священной Богине Аматэрасу-оо-ми-ками [об этом] поведаю и удалюсь» означают, что он удалится в «страну Идзанами», т. е. в Страну мертвых.

161

Словами «моя страна» названо обиталище богов, причем просто амэ — небо, а не Такама-но хара, как в предыдущих рассказах. Но дело не только в этом: существенным моментом является то, что очищение, произведенное Идзанаги, и рождение им трех великих божеств после спасения из Страны мертвых, происходило на земле, в стране Цукуси. Таким образом, действие мифов свободно перемещается: с Равнины Высокого Неба оно опускается в Страну мертвых, далее происходит на земле, а встреча и соревнование в рождении детей между Аматэрасу и Суса-но-о снова будет происходить в обиталище богов, Такама-но хара.

162

О прическе мидзура см. коммент. 120 (мимидзура). Здесь отметим лишь, что такой способ укладывать волосы применялся в древней Японии мужчинами, но богиня Аматэрасу выходит навстречу брату в полном мужском облачении — с луком и колчанами, полными стрел, на спине и на груди. Этому соответствует и мужская прическа мидзура.

163

О сетке кадзура см. коммент. 124.

164

Магатама 曲玉 или 勾玉 — украшение из агата, яшмы, нефрита, а также из золота, кристаллов, янтаря, стекла, глины. В древнейший период магатама изготовляли из клыков животных. Украшение имело изогнутую форму с отверстием в верхней части для нанизывания на нить (шнур). Магатама изготовлялись различной величины — от 1 см. (и меньше) до более чем 5 см. (КОД, с. 2066). В тексте «Кодзики» здесь читаем ясака-но магатама-но…. Слово ясака 八尺 понимается комментаторами по-разному. Так, К. Курано толкует его как я — «восемь» (т. е. «много») и сяку — мера длины, равная 30,3 см. В «Кодзики-Норито», однако, оно истолковывается как «восемь холмов» 八坂, где сака — холм, и значение слова в данном контексте остается для комментаторов неясным. Д. Цугита, отмечая, что существуют различные толкования этого слова, полагает, тем не менее, что поскольку далее следует слово ихоцу 五百津, означающее опять-таки «множество», то и ясака здесь следует понимать в значении «длинный», «большой». Мы переводим ясака в значении «множество», исходя из контекста данного эпизода.

165

В тексте здесь собира (записано фонетически) — в нашем переводе «спина».

166

В тексте здесь хира (записано фонетически) — в нашем переводе «грудь». В словаре «Кого-дзитэн» слово хира со значением «грудь» не фигурирует. Для комментаторов «Кодзики» оно остается неясным, и его истолковывают предположительно.

167

Выражение ицу-но такатомо (ицу записано фонетически) — в нашем переводе «наручень из бамбука, грозный звук издающий». Комментаторы «Кодзики» подробно описывают кожаный нарукавник для стрельбы из лука: он имел полукруглую форму, изготовлялся из шкур зверей и надевался на локоть левой руки, чтобы принять на себя отдачу тетивы при стрельбе. Кожаный мешок, имеющий форму полумесяца, уточняет Д. Цугита, набивают волосом (мехом, шерстью) животного, прикрепляют к нему кожаный ремень и привязывают к левой руке. При выстреле тетива касается этого мешка и заставляет его громко гудеть. «Предохраняя руку от отдачи во время пуска стрелы, он в то же время должен был пугать врагов своим мощным звуком», — говорит Д. Цугита (КС, с. 87). Ицу — это «слово, употребляющееся для выражения торжественности, величия, святости» (КД, с. 84). Можно считать его украшающим эпитетом.

168

В выражении ицу-но отакэби фумитакэбитэ слово ицу — украшающий эпитет, и далее глагол такэбу — «лютовать», «свирепствовать», «мужественно действовать».

169

Котогокоро наси — в нашем переводе «нечистых намерений не питаю» — кото означает «иной», «другой», «странный». В целом все выражение встречается в «Кодзики» несколько раз.

170

Укэитэ (записано фонетически) — от укэу 誓ふ — «давать клятву богам» (КД, с. 121). Церемония принесения клятвы осуществлялась, для того чтобы узнать волю богов, указывает К. Курано. Способы принесения клятвы были различными, но впоследствии это выражение употреблялось только в значении «приносить клятву (обещание)» богам (тикаиинору). Другие комментаторы также поясняют, что, дав клятву богам, ожидали знака, истолковывали его и затем решали, как поступить, или уверялись в определенном результате предпринятого. Магический характер этого действия бесспорен, считает К. Курано. Таким образом, действие укэу, очевидно, представляло собой целый ритуал, и мы несколько упрощенно переводим его здесь словом «клятва».

Неясно, однако, происхождение самого слова укэу.

171

Здесь снова фигурирует число «три» (ср. три этапа омовения Идзанаги).

172

Здесь мы снова встречаемся с выражением моюра-ни в значении «со звоном» (см. рассказ о «Распределении наследства» и коммент. 150). Очевидно, это устойчивое выражение, причем здесь оно относится не к мечу, разломанному на три части, а, вероятно, к драгоценностям, которыми он был украшен. Однако и в мифе о рождении Аматэрасу, и здесь речь идет о рождении детей. Т. Мацумура сообщает, что в магическом процессе, связанном с рождением детей, предполагались три действия: 1) потрясти какими-либо предметами так, чтобы они зазвенели, 2) омыть их в источнике с чистой водой, 3) выдуть изо рта влажное дыхание (туман). Каждое из этих действий имело свой смысл: трясти вещи со звоном означало разбудить и заставить действовать силы, дремлющие в них; омыть их в священном источнике означало придать этим предметам силу, которой обладает вода; выдувание изо рта было связано с верой в то, что дыхание обладает силой давать жизнь (НСК, т. 3, с. 28–29).

173

Значение названия «небесный колодец» 天の眞名井 — амэ-но манаи — неясно, но речь идет, видимо, о колодце, находящемся на Равнине Высокого Неба. Д. Цугита указывает, что колодцы в древней Японии были мелкими, поэтому питьевую воду из них черпали ковшом. Такие колодцы с чистой водой рыли возле рек, из которых не брали питьевую воду. Возможно, что из того же исходит К. Курано, поясняя, что амэ-но манаи — «колодец, находящийся вблизи реки Амэ-но-ясу-но-кава».

174

Сагами-ни камитэ (записано фонетически) мы переводим двумя глаголами: «раздробила-разгрызла». Выражения такого типа уже встречались в тексте «Кодзики» (например, камухараи-ни хараитэ). В данном случае са — префикс, ками-ни камитэ происходит от глагола каму — «кусать», «грызть» (нечто вроде «кусала-кусала», «грызла-грызла»). Как уже говорилось, редупликация имеет целью усиление, поэтому мы переводим такие выражения двумя близкими по значению глаголами с нарастающим действием, хотя в японском тексте повторяется один и тот же глагол.