Мидди выслушала принцессу, не закрывая широкого рта, смаргивая, когда принцесса всшептывовала особенно яростно. Стоило принцессе утихнуть, Мидди подняла обе ладони и, кивая в такт, стала оглаживать ими воздух перед принцессой, пытаясь, очевидно, ее успокоить.
— Я только хотела тама платье вам прихватить, — сказала Мидди, — чтобы дальше не ползло, у меня вота с собой есть…
Она выхватила из кармана передника нитку, намотанную, как на веретено, на коротенькую палочку, со вколотой с краю иголкой.
— Тута, конечно, портниха должна, но пока, на время, и это будет ладненько, — говорила она, ловко подготавливая нить с иглой, — поднимите ручку, Ваше Высочество…
Мидди забралась принцессе подмышку и некоторое время там возилась, глуховато и неразборчиво рассказывая о трудной жизни.
— Вота, — сказала она, откусывая остаток нитки, и выбралась обратно.
— Принцесса изогнулась посмотреть на собственный бок. Надо было признать, что язык и руки у Мидди, никак друг другу работать не мешали. При беглом взгляде, никто бы не догадался, что на боку была прореха.
Снаружи снова донеслись крики. Надо было продолжить рекогносцировку, но падать на Мидди больше не хотелось, она все же была худовата. Нужно перераспределить обязанности!
— Гонза! — шепотом крикнула принцесса.
Гонза сунул голову в дверь.
— Подними меня! — приказала ему принцесса и повернулась к Мидди. — А ты стой у двери и смотри в щель, чтобы никто не появился.
Гонза протиснулся мимо Мидди, своротив при этом штабель мешковины, нагнулся, обхватил принцессу на уровне колен и выпрямился. Принцесса взлетела под потолок и сверху приказала:
— Разворачивайся!
Гонза повернулся к окну спиной, соответственно принцесса оказалась к нему грудью. Пришлось искривиться наподобие музыкального ключа, чтобы выглянуть в окошко из-за верхнего края.
На лошадях высились барон Фальт и господин Хильмас. Позади них, в тени было еще три или четыре всадника. Посреди площади на коне гарцевал незнакомый принцессе лейтенант, видимо из числа людей барона, которых он привел с собой заместить ушедших с королем в поход. Пленников прибавилось, от склада волокли еще кого-то. Принцесса присмотрелась и узнала мастера Бонтена. Как назло, именно в этот момент Мидди спросила: — Что там?
— Собирают на площади, — буркнула принцесса.
— Ваше Высочество, — стартовала Мидди, но принцесса была к этому готова.
— Ничего не будет! — жестко сказала она. — Запрут их ненадолго в Тихой Башне. Потом выпустят.
Мидди вдруг всхлипнула. Принцесса несколько покривила душой. Сама она в Тихой Башне — городской тюрьме, встроенной в городскую стену на западе — не бывала, но по рассказам ничего хорошего с людьми там не происходило. Принцесса сжала зубы и тихо зашипела — кривить душу на манер музыкальных знаков, было куда неприятнее, чем тело.
От склада повели очередного арестанта. Это был коротышка. Он дергался в руках солдат, они уронили его и пару раз пнули сапогами.
— Почему все думают, рвань и копоть, — зло сказала принцесса, — что если я дочь короля, то все могу? Ничего я не могу!
— Вы же принцесса! — хлюпнула Мидди. — Вас послушают!
— Послушают они! — продолжала злиться принцесса. — Увидят меня — тут же пошлют в замок под охраной, вот и все разговоры! Я бессильна, как и ты, уж прости…
Откуда-то слева появились еще двое солдат, толкая перед собой молодого человека. Принцесса покрылась испариной. Гонза что-то почувствовал и плотнее сжал ей колени.
— Спрятаться решил! — крикнул один солдат.
Арестованный на секунду обернулся, и худшая догадка принцессы подтвердилась — это был Он! Это был Ее!.. Скажем — учитель музыки! Ее Лавайенн! Принцесса поймала себя на том, что брови у нее сложились домиком, а губы вытянулись в окошко. Один из солдат ткнул Лавайенна под ребра, для ускорения. Принцесса вздрогнула, будто ударили ее саму. Лицо у нее сделалось соответствующее, домик развалился, губы поджались.
— Ну нет! — сказала принцесса громко, — такими дровами печь не протопишь!
— Что случилось? — спросила Мидди.
Принцесса хотела воскликнуть: «Звери! Убийцы! Палачи!», но вдруг сообразила, что это же, практически, ее собственные солдаты.
— Этого я позволить не могу! — сказала принцесса выпрямилась, развернула корпус и из-под самого потолка уставилась на Мидди взглядом, которым король Мун озирал свои войска перед битвой.
Мидди никогда эпического полотна не видела, поэтому у нее отвалилась челюсть и пропал дар речи. Гонза переступил с ноги на ногу. Ноздри у принцессы расширились, губы сжались в линию.
— Идем на площадь! — скомандовала она.
Гонза был крепок и надежен, как дуб, и так же сметлив. Получив приказ, он широко шагнул, гордо неся высоко поднятую принцессу, как несут в битву королевский штандарт на шесте, только задом наперед. В следующее мгновение принцесса врезалась головой в потолочную балку. Она инстинктивно пригнулась, поэтому удар получился скользящий, но голова оказалась ободранной, а несколько волос остались в расщелине на балке.
Принцесса взвизгнула, одной рукой держась за пострадавшую голову, а другой колотя по железному шлему Гонзы.
— Простите, — смущенно пропыхтел Гонза бережно опуская принцессу на пол.
— Ваше Высочество, — тут же напала Мидди и стала осматривать повреждения, — дайте посмотреть, тута ничего, крови нету, но может немножко садануло… Если хотите у меня тута есть…
Карман передника исторг на свет лоскут чистой тряпочки, в который оказались завернуты листья пастушьей сумки, тысячелистника и еще каких-то трав. Пару листьев Мидди вдруг запихала в рот:
— Щаф нажуу, приложим, шобы зажило срафу, — комментировала она по ходу дела.
— Спасибо, — буркнула принцесса, с сомнением глядя Мидди в рот, — И так заживет.
— Не фотите? Ланна! — Мидди тут же сплюнула траву в угол, — А что же вы будете делать?
— Прикажу всех отпустить!
— Тама же солдаты, вы же говорили, что не слушает вас никто…
— Ты меня столько уговаривала, а теперь — что? Хочешь отговорить?
Принцесса резко развела в стороны ладони с напряженно растопыренными пальцами, в упор глядя на Мидди темными горячими глазами. Мидди сглотнула.
— Ее Высочество что-то придумали! — сказал сзади Гонза.
Принцесса обернулась и снова попыталась найти у него на лице следы иронии. Безуспешно. Гонза только радостно осклабился, будто ему только что пообещали неделю увольнительной.
— С дороги-то отойди, — посоветовал он Мидди добрым голосом.
Мидди вжалась в штабель джута. Принцесса пнула дверь, вышла на галерею и решительно зашагала к лестнице. На полпути она внезапно развернулась, и шедшая на рысях следом Мидди влетела в нее всем телом. Принцесса поймала ее в объятия, отступив на полшага.
— Простите, — пискнула Мидди.
— На сегодня столкновений достаточно! — строго сказала принцесса, отстраняя ее от себя. — Как я выгляжу?
— Сейчас, сейчас…
Мидди проворно выдернула из волос принцессы несколько ниток, пару щепок и пучок соломы. Из кармана передника — с которым по объему запасов, похоже, мог соперничать только полковой обоз — появился гребень, и Мидди привела в относительный порядок прическу принцессы, ни разу, кстати, не дернув. Поправив воротник платья и утвердив узелок плетеного из парчовых ленточек пояса строго на линии подбородок-пупок, Мидди отступила и оценила результат: — Очень хорошо!
Принцесса повернулась к лестнице, спустилась и, обогнув склад, вышла на площадь. Если сюда она пробиралась кругом, прячась в тени, то сейчас сделала все, чтобы ее заметили: подняла подбородок, выпрямила спину и решительным, но не быстрым шагом двинулась по прямой линии к всадникам на другой стороне.
В нее тут же уставилось несколько дюжин удивленных глаз. Замерли солдаты, окружавшие площадь, перестал гарцевать на лошади лейтенант, даже арестанты перестали звенеть кандалами. Принцесса на них не смотрела. Она не повернула головы даже к драгоценному учителю музыки, побоялась, что не сдержится и кинется обниматься, а это было бы не очень уместно.