Принцесса перевела взгляд на рыцаря и некоторое время разглядывала его в профиль, хотя, следовало признать, и здесь смотреть было не на что. Светлые волосы, прямой нос, обветренные морщинки в углу глаза, и все это со свойственным ему неопределенным общим выражением.
Поскольку принцесса видела только правую половину его лица, то попробовала предположить, что левая сейчас, например, весело улыбается. Или задумчиво нахмурилась. А может, даже показывает ей язык! Принцесса тихо вздохнула и стала смотреть на озеро. Она точно знала, что ничего подобного вторая половина рыцарского лица не делает и хранит то же ничего не выражающее выражение, что и первая.
Вообще, эта его манера, начинала уже утомлять! Выглядел бы он довольным, злым, усталым, мудрым или, в конце концов, напыщенным болваном, можно было бы хоть как-то подстроиться, вести себя соответственно, так ведь нет! Он, словно назло, выглядел никак!
— Может быть, у него есть тайна? — спросил внутренний голос, почему-то шепотом. — И тебя бесит, что ты не можешь ее разгадать?
— Еще чего! — закатила глаза принцесса внутри себя. — Какая там тайна?! Просто он так выглядит: что спереди смотри, что в затылок — одинаково!
Принцесса мысленно фыркнула, но некоторая часть случайно прозвучала снаружи. Чтобы скрыть ее, принцесса довольно шумно отхлебнула из кружки. Теплая сладость пробежала в живот, а мятная свежесть защекотала в носу. Вкусно!
Левым боком она почувствовала, что Элладайн перестал смотреть на озеро. Теперь он смотрел на нее, а конкретно — в точку чуть позади левого уха, если судить по тому, как оно нагревалось. Принцесса замерла, подвигала глазами, подыскивая в меру приветливое выражение — она же не рыцарь какойнибудь, чтобы выглядеть неопределенно! — и повернулась.
— Вкусно, правда? — принцесса приподняла кружку, глядя Элладайну в глаза.
В глазах этих произошло какое-то неуловимое движение, какбудто рыцарь был мысленно на том берегу озера, а теперь вернулся в себя. «Тайна есть!» — немедленно провозгласил внутренний голос. «Нет!» — упрямилась принцесса, хотя было очень похоже, что была.
— Правда. — Элладайн поднес свою кружку к губам и сделал несколько бесшумных глотков.
Принцесса смотрела как двигаются жилки на рыцарской шее. Она знала, во что эти жилки переходят, убегая под воротник — в сплетения мышц, похожих на запрятанные под кожу плетеные веревки, послушные хозяину, быстрые и… Принцесса опомнилась и заставила себя прикрыть глаза и откашляться. «Эх!» — вздохнул голос. Надо было как-то поддержать беседу, например, заметить, как хорошо, что сегодня не холодно. Она набрала воздуха и сказала: — Господин Ламбас выдает свою дочь замуж!
Элладайн помедлил.
— Это ты сожалеешь или завидуешь? — удивился внутренний голос.
Принцесса почувствовала, что краснеет от неловкости. Элладайн задумчиво кивнул.
— И что ты хочешь от него услышать? — не унимался голос.
Принцесса перестала краснеть от неловкости и начала краснеть от злости. Что за морковкины бега-то, в самом деле? Он, вот, стоит себе ровно, и хоть бы что! А она сама прямо испрыгалась вся, как свинячья шкварка на сковороде! То скучает, то волнуется, то краснеет, а то и все одновременно! Принцесса вознамерилась было крутануться на пятках и рвануть прочь, но не успела.
— Ваша мать, королева Эйна, — сказал Элладайн, а потом снова назвал имя, но только так, как оно звучало на ее языке, — Аннина Млата, перед смертью просила вашего отца не выдавать вас замуж против вашей воли.
Принцесса боялась его прервать неосторожным вздохом, напрочь забыв о всяких неловкостях.
— Он обещал ей. — Элладайн помолчал. — Поклялся.
Было такое ощущение, будто принцесса только что сама с собой познакомилась. Ее биография внезапно наполнилась множеством понятных теперь деталей: «Значит, мама меня…», «А какая же у меня воля?..», «Откуда же он может…», «И где искать того, кто…». Поверх всего заревом полыхало: «вот почему отец никогда не заговаривал на эту тему!» Принцесса пыталась сообразить, что из этого следует, но соображения так мельтешили, что пришлось опереться на плетень.
— Вы же… — Принцесса попыталась сосредоточиться на Элладайне. — Вы хорошо ее знали?
Где-то далеко за спиной звенели удары железа по железу.
— Она была принцессой Белоречья. Мы с вашим отцом, тогда еще принцем, отправились помочь им в войне с баурами. Так он с ней познакомился. — Элладайн помолчал. — И я с Ее Величеством тоже…
Элладайн отпил из кружки. Принцесса вглядывалась в другой берег озера так, будто там начиналось Белоречье, хотя на самом деле оно было у нее за правым плечом, за кузницей, за стенами торгового города Эдденвера, и дальше за пиками Белого Хребта, и еще дальше за двумя другими королевствами.
Конечно, принцесса знала эту историю. Элладайн не сказал ничего нового, но что-то неожиданное было в его простых интонациях. Когда принцессе рассказывали об этом походе на уроках, она слушала так же, как слушала о подвигах далекого предка, короля Муна, и прочих фамильных преданиях — отстраненно. Элладайн же лично спасал Белоречье от диких кочевников, гулял на королевской свадьбе, сопровождал королевскую чету в двухмесячном путешествии обратно в Арранту. Да и после — он был знаком с королевой, пока она не умерла от простуды, когда ее дочери, то есть самой принцессе, было всего четыре года с небольшим.
От того, что Элладайн лучше знал ее мать, чем она сама, принцессе стало казаться, что и ее он знает лучше, чем она саму себя. С озера потянуло холодным воздухом. Принцесса нахмурилась. Надо как-то срочно восполнить пробел. С чего начать-то?
— У меня от мамы осталось только это, — принцесса подняла левую руку с колечком на среднем пальце, подарком, который она получила только на собственное шестнадцатилетие. — На шкатулке написано: «Дыхание согревает ветер». Что это значит?
Элладайн покачал головой.
— Может быть это что-то значит в Белоречье, — сказал он. — Там другая земля.
Принцесса смотрела на простое кольцо серебряного плетения с большим прозрачным камнем в середине и еще четырьмя маленькими попарно по сторонам. Иногда ей казалось, что они могли светиться сами, например, как сейчас, хотя, возможно, это просто отражалось белое небо.
— Какая она была?
Настал черед Элладайна изучать противоположный берег. Принцесса ждала. Элладайн еле слышно вздохнул, посмотрел на принцессу и сказал просто и ровно, как нечто само собой разумеющееся:
— Она умела вдохновлять.
Ветер с озера шуршал в ушах. Принцесса и рыцарь молча и неподвижно смотрели друг на друга. И хотя на лице его попрежнему не было определенного выражения, его взгляд теперь не прятался, а согревал ее всю целиком.
Он не произнес ничего особенного, не сопроводил фразу ни движением брови, ни улыбкой, но принцессе казалось, что сама эта пауза рассказывает ей что-то еще и еще, и она узнает и понимает все больше о нем, о себе, о матери. От этого постепенно разгонялось сердце, странным образом расправлялись плечи, вытягивалась спина. Дыхание сделалось глубоким и горячим, и принцесса понимала уже абсолютно все, кроме того, что же именно она понимает! Мысли выбило из головы, и в ней стало белым-бело, как на заснеженном озере.
Продолжать стоять так было невозможно, но пошевелиться было еще невозможнее. Принцесса поняла, что сейчас она…
— Ваше Высочество! — ворвался голос Клифа, Элладайн опустил взгляд, принцесса выдохнула, повеяло сырым озерным холодом. — Мастер просит вас еще раз примерить!
Элладайн сделал вежливый жест рукой в перчатке, пропуская ее вперед. Принцесса осторожно пошла к кузнице, сжимая кружку двумя ладонями. Во рту пересохло, но она не стала пить, боялась расплескать — руки то и дело вздрагивали. Ей потребовалось заметное волевое усилие, чтобы выполнить указания мастера и держать в кулаке какую-то деревяшку, пока он делал на ней пометки.
— Вот и все. Все уже! Спасибо вам, Ваше Высочество. — мастер учтиво наклонил голову. — Теперь мое дело. Заготовка-то уже есть, основная работа позади, остались пустяки. Дней восемь работы.