– Давайте. Валите отсюда.
Джек с удовольствием свалил бы отсюда, но сперва следовало убедиться, что дамочка в безопасности. В конце концов, она – главный свидетель по делу. Он сунул мисс Линд сумочку, которую та едва не выронила, и втащил через порог чемодан.
– Ключи в замке – не забудьте забрать. Вы тут одна живете? – Последний вопрос был задан исключительно из профессионального долга. – Тяжелая выдалась ночка – вам, наверное, не захочется оставаться одной.
Паллас наблюдал, как хозяйка дома вынула ключи из замка, вставила их обратно и с недоумением воззрилась на уже открытую дверь.
– Да-а… По-моему, вам точно пока не следует оставаться одной.
Несмотря на то, что мисс Линд еще не совсем пришла в себя, она без особых усилий враждебно зыркнула на агента, пробормотала:
– Я позвоню Колину, – шагнула в дом и захлопнула дверь прямо у Джека перед носом.
Вот оно как.
Значит, имеется некий Колин.
Паллас быстренько осмотрелся, чтобы убедиться, что дом выглядит надежно, затем вернулся к машине и забрался в салон.
– Ну? – вопросительно развел руками Уилкинс
– Можно ехать.
– Ты уверен, что разумно оставить свидетельницу здесь одну?
– Она собирается позвонить Колину.
– Какое облегчение. Кто такой Колин?
– Понятия не имею, – пожал плечами Джек. – Все, что я знаю: мисс Линд теперь его забота, не моя.
– Ого. Резковато.
– Собирался выразиться порезче, но, должно быть, потерял форму. Долгая выдалась ночь, – обронил Паллас. – Не забудь по дороге про кофе.
Трогая с места, Уилкинс ухмыльнулся:
– Знаешь, Джек, мне кажется, я многому у тебя научусь.
Паллас не был уверен, к чему клонит напарник, хотя его слова, конечно, были правдой.
– Спасибо.
– Ты всегда говоришь начистоту – я такую черту уважаю. Уверен, ты тоже уважаешь откровенность в других людях.
Ага, вот откуда ножки растут…
– Давай уже, выкладывай, что ты там собираешься сказать.
Уилкинс остановил машину на перекрестке.
– Ваши проблемы с мисс Линд – твое личное дело. Я просто хочу услышать, что эти проблемы не скажутся на нашем расследовании.
– Не скажутся.
– Вот и хорошо. А еще лично мне на заметку – ты намерен впадать в раздражительность и бессловесность всякий раз, как упомянут ее имя?
Джек молча уставился на напарника.
– Я что, перегнул палку? – ухмыльнулся тот.
– Обычная ошибка новичка. Одним вопросом больше, чем надо.
– Буду работать над собой.
– Смотри уж, старайся, – Джек отвернулся и выглянул в окно, наслаждаясь знакомым пейзажем, которого не видел с тех пор, как три года тому назад уехал из Чикаго. Немного погодя он нарушил молчание: – И еще: не вздумай больше распинаться перед свидетелями о моей набыченности. Портишь эффект.
– Так ты делаешь это намеренно?
– О, свое умение бычиться я совершенствовал долгие годы.
Уилкинс с удивлением оторвал взгляд от проезжей части:
– Неужели это была шутка?
– Нет. И смотри на дорогу, салага. А то я страшно разозлюсь, если ты разобьешь машину прежде, чем доберемся до кофе.
ГЛАВА 5
– Поверить не могу, что ты не позвонила из гостиницы никому из нас!
Судя по тону, Колин колебался между тревогой за подругу в свете событий минувшей ночи и досадой, что впервые услышал о них только сейчас.
К оправданию Камерон, после того, как ФБРовцы высадили ее у дома, она первым делом собиралась связаться и с Колином, и с Эйми. Их троица была неразлучна с колледжа, и обычно Камерон делилась с друзьями всеми новостями. Но потом вспомнила, что сегодня суббота, а значит, Колин работает, а Эйми по уши занята предсвадебными хлопотами, поскольку до знаменательнейшего события ее жизни осталось всего две недели. Поэтому вместо звонка Камерон послала каждому из друзей коротенькое сообщение с предложением вечером встретиться и поужинать в «Фраска»[2]. А затем заползла в постель и на шесть часов отключилась.
В ресторане, как только их провели к столику, Камерон принялась описывать ночное происшествие – избегая любого упоминания о причастности сенатора Ходжеса, поскольку ФБР держало этот факт в секрете. По мере развертывания истории рассказчица видела, что расположившийся напротив Колин приходит все в большее волнение. Несколько минут назад друг провел пятерней по песочно-русым волосам и скрестил руки на груди – как делал обычно, когда был чем-то обеспокоен.
Эйми, сидевшая слева от Камерон и выглядевшая так же изысканно, как и всегда, в строгом коричневом платье-рубашке и со светлыми волосами до плеч, подстриженными под ассиметричный боб, отреагировала более дипломатично: