Воровато оглянувшись, Фил осторожно запер дверь, задвинул засов и помог Арике встать.
Ту немедленно поволокло на выход, но силы воли пока хватало, чтобы не давать пальцам уцепиться за засов.
– Свяжи меня! – Вырвалось у Аркадии от отчаяния, панически оглянувшись на Филиппа.
За спиной его виднелась небольшая комнатка с расстеленной кроватью и спящей на ней темноволосой девушкой.
– Что за манеры для высокой леди. – Перехватил Темный ее руки, что уже лежали на замке, и развернул спиной к двери, удерживая за плечи. – Тем более, мне есть кого.
По счастью, тон его оставался серьезным, а взгляд внимательно заглядывал в ее зрачки и рассматривал кожный покров.
– Да сделай что-нибудь! – В отчаянии шепотом закричала Аркадия. – Запри, обездвижь! Оно влечет, оно утягивает!
– Хорошо, – кивнул Филипп, опрометью бросившись разрывать простынь на полосы.
Разбуженная суетой девчонка приподнялась над кроватью.
– Фил, что происходит? – Опасливо смотрела та на гостью.
– Спи, – строго бросил Фил, и девчонка покладисто улеглась обратно, повернувшись спиной и закрыв лицо подушкой.
А ведь эта одна из темных – отметила Аркадия цепкой памятью за миг до того, как чужая воля заставила ее вновь биться в дверь телом.
– Филипп! Быстрее! – Царапала Аркадия дверь ногтями, пытаясь задержать взбунтовавшееся тело, желающее шагать по коридору по своей воле.
– Все, повернись лицом. И когти свои убери! – Филипп завершил приготовления и подступил к облегченно выдохнувшей Арике.
Темный плотно связал ей ноги, руки, заставив, наконец, облегченно выдохнуть, склонив голову – и проморгать момент, когда Филипп ловко свяжет ей рот, оставив узел на затылке.
– М-м-м! – Возмутилась Аркадия.
Голос ей подчинялся – что за болван!..
Филипп резким движением поднял ее на ноги и открыл дверь за ее спиной.
– Хорошей ночи, – мягко произнес он, поцеловав шокированную демонессу в лоб.
Затем рассек ей путы на ногах и повернул к выходу. А Аркадию, связанную по рукам и лишенную возможности даже заорать, вновь поволокло по коридорам.
Коридор, еще один. Лестница, что уводит все ниже и ниже. Еще один пролет, и в лицо дохнуло сыростью и холодом подземелья, а любезно приоткрытая массивная створка впереди предсказала маршрут.
Аркадия сопротивлялась. Она падала, скатывалась с лестницы и пыталась выброситься через витражные окна – но с завязанными руками путь она больше не выбирала, а каждое падение завершалось подъемом и продолжением движения. Арика даже орала сквозь кляп в надежде, что кто-то услышит – но ни одной души на пути… Только слезы на щеках и клятвенное желание отрубить Филиппу руки и ноги, оставив умирать.
Ступени новой лестницы вели еще ниже и ниже. Аркадия считала их – на третьей сотне стало теплее; возникло движение воздуха, гудевшего близким пламенем и наполненным шепотом людских голосов. Новая волна страха накатила на девушку – и шаги стали шире, а вопль отчаяния застрял в горле сухим комом.
Новый коридор – темный, с отсветом из приоткрытой двери в самом его конце, был буквально пропитан шепотами и шорохами тканей. Аркадия не слышала даже своих шагов – вместо них бешеным ритмом стучало сердце.
Шепоты сплетались в слова, слова в фразы – на языке неизвестном, тягучем и вкрадчивом. Речитатив, песня, стон и обещание – все было в этих звуках, что тянули ее к себе своим ритмом. А еще там было слово «Аркадия» – повелительное, бьющее кнутом по нервам и заставлявшее делать шаг за шагом.
– Аркадия, – вздохнул воздух вновь, когда она продавила дверь и вошла внутрь.
– Аркадия! – Торжественно вознеслось под высокий купол подземного храма, когда Аркадия покорно зашагала дальше.
– Аркадия… – Наполнилось предвкушением в голосах двенадцати закутанных в фиолетовые балахоны фигур, когда девушка увидела декаграмму с пустующим столбом в центре, куда вели ее ноги.
Гудели огнем факелы на стенах – продувающий подземелье воздух раздувал темно-алое пламя, создавая дрожащие тени.
Непоколебимо горели огни в узлах многогранника, вычерченного алым на каменном полу – словно этот огонь не был частью мира. Аркадия попыталась упасть в огонь, чтобы нарушить заклинание – и у нее почти получилось… Но мягкие, заботливые руки аккуратно подхватили легкое тело, и отнесли к столбу. Удивленно цокнули, рассмотрев завязанные Филиппом узлы и ловко заменили их врезавшейся в кожу плетеной веревкой, примотав к столбу за ноги, руки и плечи.
А затем в руках одного из них, что продолжали скрывать лицо глубокими капюшонами, появился кривой красноватый нож.