— Хорошо, — наконец сказала она и тяжело выдохнула через нос, когда повернулась, чтобы поставить Полли на землю и тихо прогнать ее. — Ничего, если мы будем за столом?
— Здесь? — спросил Магнус, указывая на стол, где он заметил все вещи Элис.
— Да, — ответила Элис, стоя у стола и оглядываясь на него, пока он медленно следовал за ней, засунув руки в карманы джинсов.
— Мне все равно, — пробормотал он, его легкая аура заставила Элис улыбнуться и немного расслабиться, когда она жестом пригласила его сесть. Он внимательно наблюдал, как она села немного поодаль от него и потерла губы, потянулась к ноутбуку и открыла диктофон.
— Не против, если я запишу? Я не буду упоминать твое имя, это будет только для меня, правда, потом я просто все перепишу, — сказала Элис, делая заметки в блокноте и мельком взглянула на Магнус.
— Я не возражаю, — сказал он, глядя на ее бедра, когда она закинула одну ногу на другую. Платье легко скользнуло вверх, открывая голые ноги. Он глубоко и молча вдохнул, глядя в сторону, стараясь не думать о гладкой кремовой коже на ее бедрах. Он спокойно поднял голову и увидел, как мать Элис вошла в кухню вместе с Шарлоттой, с которой он уже был знаком.
— О, твой друг приехал, — сказала Софи, Шарлотта покраснела, улыбнулась и помахала Магнусу, который тепло улыбнулся в ответ и встал, чтобы поприветствовать мать Элис.
— Мам, это Магнус, Магнус, это моя мама Софи, — сказала Элис, тоже вставая. Софи и Магнус пожали друг другу руки, и она нахмурилась, когда странная волна жуткого озноба прошла по ее руке и быстро отпустила руку Магнуса.
— Что ж, приятно было познакомиться, Магнус. Я просто отвезу Шарлотту в танцевальный класс, а потом вернусь, чтобы приготовить обед, — быстро сказала Софи с улыбкой и повела Шарлотту к двери.
— Эм, — сказала Элис вслух, видя поведение своей матери, Магнус молча стоял. — Извини, — сказала она резко, нахмурив брови, снова медленно села и повернула стул лицом к Магнусу. — Обычно она не такая уж странная.
— Не думаю, что я нравлюсь ей, — усмехнулся Магнус, тоже усаживаясь и поворачивая свой стул к Элис, которая тихо засмеялась и потянулась за своим блокнотом. — Тебе не обязательно сидеть так далеко, — сказал он тихим и дразнящим голосом, потянулся к краю стула Элис между ее коленями и потянул вперед, так что теперь они были намного ближе друг к другу. Ее губы приоткрылись от желания что-то сказать, но она не произнесла ни слова, вместо этого ее щеки покрылись румянцем, она все равно рассмеялась и заставила себя расслабиться, когда Магнус ухмыльнулся ей. Может быть, он пытался сбить ее с толку прежде, чем она начнет задавать ему личные вопросы.
— Начнем? — спросила она, и Магнус кивнул, откинувшись на спинку стула и не моргая глядя на нее. Она проигнорировала воздействие его пристального взгляда и нажала запись на своем ноутбуке. — Хорошо, сейчас… двенадцатое января две тысячи девятнадцатый год, вторая половина дня, — произнесла она вслух, одновременно делая пометку в блокноте. — Мой человек, которого я интервьюирую, предпочел бы остаться анонимным, будем называть его Х, — добавила она, и Магнус поднял брови, удивляясь ее профессионализму.
— Цель этого интервью — найти более личное понимание того, что такое быть психопатом и как это может повлиять на повседневную жизнь по сравнению с теми, кто официально не диагностирован с психопатией, — продолжила Элис, взглянув на Магнуса, который все еще наблюдал за ней. — Психопатия традиционно определяется как расстройство личности, характеризующееся стойким антисоциальным поведением, нарушенной эмпатией, нарушенным раскаянием, смелыми, расторможенными и эгоистичными чертами. Вы согласны с этим?
— Да, — прямо сказал Магнус, но его голос был холодно спокоен.
— Как вы относитесь к стереотипу психопатов, что они, обычно, имеют плохой контроль над импульсами и обычно заканчивают как преступники? — спросила Элис, ее голос был легким и дружелюбным, когда она посмотрела прямо на Магнуса и увидела, как он улыбнулся и сложил руки на груди.
— Мм…психопаты — это не раса людей, это диагноз, который был поставлен психологами, которые изучали общие черты тех, кого они считают психопатами, — сказал он, глядя Элис прямо в глаза и вздыхая, немного выпрямляясь. — Это не оскорбляет меня, это не делает меня счастливым, мне все равно на стереотипы.
— Вам лично когда-нибудь ставили диагноз «психопат»?
— Да, — усмехнулся Магнус, увидев, как на мгновение заблестели ее глаза.
— Сколько вам было лет? — спросила она с легким энтузиазмом.
— Четыре.
— Четыре? Как они поняли в четыре года, что вы психопат? — спросила Элис, глядя Магнусу в глаза.
— Я был необычайно хорошим лжецом, — начал Магнус, наслаждаясь тем, как Элис внезапно посмотрела на него. — У нас была собака, ее звали… Не помню… Я часто дергал ее за хвост, — начал Магнус тихим голосом, странная энергия просочилась в комнату, отчего волосы на руках Элис встали дыбом.
— Однажды я дернул слишком сильно, и он укусил меня… — сказал он, указывая на шрам возле левого предплечья, Элис подняла брови, наклоняясь к нему с интересом. — Моим родителям показалось странным, что я не плачу, как обычно плачут малыши, но они не придавали этому особого значения. Мне наложили швы, я вернулся из больницы… Все было хорошо… Но в ту ночь, когда родители легли спать, я помню, как схватил один из тех массивных кухонных ножей, — продолжал Магнус, глядя на свою левую руку, сжимая ее в кулак, как будто держал нож.
— И что же вы сделали? — спросила Элис немного хрипловатым голосом.
— Я отрезал ему хвост, — резко сказал он и посмотрел на Элис. — Он снова укусил меня или, по крайней мере, попытался укусить… Его вой разбудил моих родителей, но я солгал, сказав, что нашел его таким и спрятал нож.
— Вам было четыре года? — Элис тихо ахнула, и Магнус усмехнулся. — Что случилось потом?
— Меня направили к детскому терапевту на семь лет. Я читал свое досье, когда мне было десять. Психоаналитик сказал, кто я такой, и что я должен лежать в больнице, поэтому я начал говорить то, что они все хотели услышать, и вот я здесь, — он ухмыльнулся. — Восемь лет спустя.
— И… Почему вы почувствовали необходимость отрезать собаке хвост? — спросила Элис, чувствуя пугающую энергию, исходящую от Магнуса, как собственное тепло.
— Думаю, я был зол, и было интересно, что будет, если я сделаю это.
— Но вы же знали, что это плохо, да?
— Конечно, — ухмыльнулся Магнус, — Я знаю, что правильно, а что нет, разница между тобой и мной в том, что меня не волнуют последствия. Я все равно это сделаю.
— Но почему? — просила Элис, вопрос казался простым, но в то же время таким сложным. — Если вы осознаете, что некоторые вещи неправильны, а некоторые правильны, почему вы не выбираете то, что правильно?
— А что значит правильно? Это то, что приносит пользу вам или что приносит пользу всем остальным? — спросил Магнус.
— Я ничего не получаю от правильного поступка. Я ничего не чувствую, делая правильные вещи, — продолжал он, сверля глазами Элис, они смотрели друг на друга. — Типа, вы видите всё в цветах, а я нет. Я вижу все в серых тонах. Чтобы увидеть цвета, мне нужно сделать что-то необычное.
— Что-то вроде стимуляции? — спросила Элис.
— Именно. Мне нужна постоянная стимуляция. Я делаю вещи, которые обычному человеку трудно понять, но для меня — это именно то, что мне нужно, чтобы увидеть мир и почувствовать его, так же, как и все остальные, — объяснил Магнус, понизив голос.
— И вы не боитесь, что вас поймают? — спросила Элис, задыхаясь. Было что-то заманчивое в том, что Магнус рассказывает о своем детстве и его восприятии мира. Она не ожидала, что он будет таким открытым, и что он все расскажет. Может быть, он пытался напугать ее.
— А за что? — ухмыльнулся он. — Я просто пытаюсь существовать. В этом нет ничего плохого.
Веки Элис дрогнули, она облизнула губы и отвернулась, останавливая запись на своем ноутбуке. Она встала и отошла от стола, чтобы взять что-нибудь выпить, когда до нее дошел смысл слов Магнуса. Я просто пытаюсь существовать. По какой-то причине это продолжало проигрываться в ее голове, она потягивала воду и едва заметила, как Магнус подошел к ней сзади.
— Я тебя напугал? — спросил он, заставляя ее напрячься, но затем расслабиться, она повернулась к нему лицом.
Он смотрел на нее со спокойным выражением, его глаза выражали свой обычный непоколебимый взгляд, который раньше заставлял волосы на шее Элис вставать дыбом, но… на этот раз она, казалось, прониклась теплотой к этому отсутствующему выражению лица.
— Нет, — пробормотала она. — Я сама себя пугаю.
— В смысле? — спросил Магнус, его взгляд плясал от любопытства, он придвинулся ближе к ней.
— Просто… — Элис заколебалась, понимая, что если она признается в том, о чем думает вслух, то это станет реальностью. И она никак не могла взять свои слова обратно. Она решила перефразировать, прежде чем заговорить, и сначала отпила из стакана, чтобы дать себе время сделать паузу. — Люди делают то, что должны делать, — пробормотала она, глядя в пол, а затем в глаза Магнуса.
Он вдруг рассмеялся, быстро и бесстрастно. — Люди делают то, что должны делать, — повторил он, — Ты не осуждаешь меня?
— …Нет, — тихо ответила она, пытаясь найти эмоции в своей груди или где-нибудь еще, но осуждения нигде не было видно.
— И именно это тебя пугает? — спросил Магнус, и Элис посмотрела ему в глаза, продолжая потягивать свой напиток. — Интересно, — пробормотал он, скрестив руки на груди и отойдя от нее, прислоняясь к стойке напротив. Она чувствовала, как между ними снова начинает жужжать энергия, и потягивала воду, пытаясь остудить пылающие щеки. — Знаешь, Элис… Я думаю, что мы с тобой гораздо больше похожи, чем ты думаешь.