МАША
Новорожденные хомячата были похожи на препарированные куриные желудочки – розовые, скользкие, лысые. Мне пришлось битый час воевать с собственным чувством брезгливости, чтобы рискнуть прикоснуться кончиком пальца к одному из них. Перевернув кончиком мизинца скользкий катышек, я убедилась, что это не просто сгусток биологической материи, а существо с зачатками всех положенных данному виду органов. Крошечные лапки, две черточки зажмуренных глаз, розовый микроскопический нос.
– Посмотри, а он даже хорошенький, – я обернулась на Анюту, которая, брезгливо сморщившись, маячила за моей спиной.
И вдруг внезапная боль острой иглой впилась мне в палец – отважная самка вуалехвостого сумчатого хомяка решила атаковать инородное существо, по-свойски тыкающее пальцем в одного из ее младенцев.
– Ай! – вскрикнула я, отдергивая руку. – Больно же!
– А ты что хотела? – усмехнулась Анюта, заглядывая мне через плечо. – Ничего себе хорошенькие… Что-то я сомневаюсь, что кто-то захочет их у нас купить.
– Вот погоди, вырастут, сама побежишь за следующей партией.
– Ну-ну.
Не обращая внимания на Анино скептическое настроение (за долгие месяцы нашей дружбы я успела к нему привыкнуть), я понеслась в магазин за жирными сливками и швейцарской брынзой, к которой хомячиха-мать (губа не дура!) питала болезненное пристрастие.
– Она нас разорит, – буркнула Анюта мне вслед.
– Напротив, – философски улыбнулась я, – она нас обогатит. Ну а пока она просто кормящая мамочка, которая должна хорошо питаться.
Пожалуй, не стоит утомлять подробностями, рассказывая о том, как долог и утомителен был процесс взросления юного поколения вуалехвостых сумчатых хомяков. У меня руки чесались разместить в Интеренте объявление о том, что малыши готовы перейти во владение ласковых (и главное щедрых) хозяев. Но практичная Анюта сдерживала мой пыл – ей все казалось, что хомячата недостаточно повзрослели, чтобы резко сменить место обитания. Каждый день она брала подрастающее поколение на руки (причем ее пальцы отчего-то оставались в целости и сохранности, хомяки и не пытались их атаковать) и щупала их брюшки – появилась ли заветная складочка, отличающая вуалехвостую сумчатую породу от обычного пятикопеечного грызуна.
– Знаешь, мне кажется, что и у взрослых особей складка недостаточно видна, – хмурилась она, – так что не знаю, не знаю… Когда мы их брали, она явно была толще.
– Может быть, мы как-то неправильно за ними ухаживаем?
– Может быть, никакой складки не было и в помине? – как всегда, Анюта предположила самое худшее. – Просто они были перекормленными, а теперь похудели.
Дни бежали, отрывной календарь худел, как фотомодель из каталога купальных костюмов, деликатесы исправно покупались хитроглазым хомякам, похожим на пушистые плюшевые игрушки, и вот наконец нами было принято обоюдное решение: пора.
Проснувшись засветло, я понеслась в пункт приема объявлений газеты «Из рук в руки», Анюта же уселась в пижаме на кухне, лихо закурила и принялась окучивать Интернет.
Сотрудница газеты, женщина лет сорока с усталым разочарованным лицом и душераздирающими кудрями, слегка оживилась, пробежав глазами заполненный мною бланк.
– Вуалехвостые сумчатые хомяки? – приподняла тонко выщипанные бровки она.
Я гордо подтвердила:
– Вот именно.
– Надо же, что только не пытаются продать… – вздохнула она, – но такого еще ни разу не слышала.
– Это очень редкая порода. В Москве всего несколько питомников. Знаете ли, есть животные, которые не нуждаются в дополнительной рекламе.
– И сколько же они стоят? – заинтересовалась она. – Может, внучке купить? Здесь у вас написано, что недорого…
– Двести пятьдесят долларов всего, – бодро отчиталась я, – в данном случае просто копейки.
Дама ничего не ответила, только поджала морковные губки и несколько раз мелко перекрестилась.
Но мне было не до ее обид и амбиций: надо было взапуски нестись домой и устаканивать график телефонных дежурств. Газета выходит сегодня вечером, значит, ночь нам предстоит бессонная.
В половину пятого утра телефон все еще безмолвствовал.
Анюта спала, свернувшись калачиком, на угловом кухонном диване, а я сонно таращилась в окно. Над Москвой занимался неаппетитно серый промозглый рассвет, в такие же мрачные тона было окрашено и мое настроение. «Может быть, газеты еще не успели поступить в продажу?» – с надеждой думала я, а перед глазами оптимистичным маячком всплывал образ прехорошенькой заводчицы хомяков. Ведь она, по ее собственным словам, обогатилась на редких зверушках, почему же нашими хомами никто не интересуется?