Джосандр вздрогнул, поймав себя на том, что и в самом деле только что кивнул.
– И все согласились. Почти все. Еще бы: им предложили новую, яркую жизнь, полную свежих впечатлений, и притом бесплатно! Да-да, все расходы по перенастройке Хранителей компании взяли на себя – грандиозный подарок всему прогрессивному человечеству!.. Которое вскоре завело себе новую моду: составлять имена из частей. Вот как ваше, Джосандр. Но вы уже не помните этого, верно? Верно… знаете, даже смешно: люди принялись гордиться тем, что перестали быть целыми. Ха. Ха.
Журналист вздрогнул: деланый смех прозвучал жутковато. Отрывисто, сухо. Словно дважды ударили молотком по крышке гроба.
– Но были и другие – те, кто не захотел забывать. Для кого любое, пусть даже самое пустяковое воспоминание – частичка жизни. Как можно из целого раз за разом вынимать куски и ждать, что оно все равно останется целым? Вот мы и отказались.
– Мы? – хрипло спросил журналист, только сейчас ощутивший, как пересохло у него в горле.
– Да, мы. Бедняки. Люди, которые решили так: если мы что и забудем, то – сами, без всяких там Хранителей. Природа уж как-нибудь разберется, что стоит помнить, а что – нет. А уж эти ваши блоки восприятия… брр! – Николая аж передернуло. – Нет, конечно, задумка-то была хорошей, я уже говорил. Но как вы стали ее использовать! Посмотрите, вы же таких стен понастроили между собой!.. – вскрикнул вдруг он. Осекся, помолчал немного и тихо добавил: – Когда надо было бы возводить мосты. Аминь, общество, покойся с миром.
Джосандр ощутил, как звон внутри головы разрастается, заполняя все естество. Мир плавно стронулся с места и начал поворачиваться вокруг своей оси – величаво, не спеша набирать ход. Журналист стиснул зубы, прижал ладони к вискам – не сейчас, нет! Он еще не все узнал!
Кажется, помогло на время. Джосандр ощутил, как по его лбу скатываются капли пота. А затем к коже прикоснулось что-то прохладное, влажное. Он взглянул вверх – оказалось, это Наталья протирает его лоб полотенцем.
– Полегчало? – В ее голосе он услышал искреннее участие и, боясь кивнуть в ответ, просто прикрыл глаза.
«Угроза перегрузки. Внимание, угроза перегрузки».
«Вот черт!.. как некстати… – Голова кружилась, думалось с трудом. – В самом деле, тяжело… навалилось… надо что-то делать… что?..»
«Угроза перегрузки. Критический уровень будет достигнут через сорок семь секунд».
Джосандр почувствовал, что впадает в какое-то оцепенение. Голова стала пустой и горячей.
«Угроза перегрузки. До критического уровня – тридцать четыре секунды».
«Перегрузка… это когда слишком тяжело…» – в мозгу журналиста вдруг вспыхнула картинка: человек идет, сгибаясь под мешками, которые он взвалил себе на спину. Странно: зачем делать это самому, когда можно приказать машинам? И зачем тащить все сразу? Можно же…
Джосандр вздрогнул. Прислушался к Хранителю, вдруг испугавшись, что опоздал – «…две, двадцать одна…» – и выпалил:
– Хранитель. Есть ли фоновые базы памяти?
– Есть базы памяти, подключенные в фоновом режиме.
– Отключить.
Обруч, сжимающий виски, ослаб, а через пару секунд исчез вовсе.
– Угроза перегрузки ликвидирована. Рекомендация: перенастроить блоки восприятия, чтобы исключить рецидив.
Журналист чуть кивнул: «Согласен» – и откинулся на спинку кресла, с наслаждением давая отдых ноющим мышцам, которые, как он только что понял, все это время были напряжены.
Теперь можно было сосредоточиться на том, что рассказывал ему Николай. Джосандр повернулся к бедняку и встретил его взгляд: сочувствующий, но отнюдь не удивленный. Потом хозяин квартиры покосился на видеокамеру, лежавшую на низком журнальном столике между мужчинами.
«Господи… то, что он рассказывает! Это невероятно! Такого не может быть… доказательства. Где они? Пусть предоставит! Пока что одни слова… но это так… так правдоподобно… что было во «Вселенной в кармане» на прошлой неделе? Что?.. Господи, ведь я же ее постоянно смотрю!.. Что было в этой чертовой передаче?!»
Джосандр отчаянно продирался через воспоминания, пытаясь найти ответ на вопрос, заставлявший его нутро покрываться ледяной коркой.
Ведь не может же быть такого, чтобы он, с его профессиональной памятью, не помнил, что было в передаче, которую уже не раз использовал как источник тем для новых репортажей!
Тщетно.
Джосандр попробовал припомнить, что он вообще делал на работе в этом месяце. Из глубин памяти, как из кастрюли с супом, которую помешивают большой ложкой, всплывали отдельные события, но целой картины не складывалось.
Ужас, выморозивший внутренности журналиста, схватил их жесткими пальцами и принялся медленно сдавливать, превращая в крошево битого льда.
Джосандр, сдавшись, прекратил свои попытки.
«Пусть… пусть дальше рассказывает. А там… видно будет. Да нет, это просто сбой какой-то… попозже попробую. Все будет хорошо».
– Знаете, поначалу ничего вроде бы не изменилось, – раздумчиво сказал Николай, когда журналист повернулся к нему, взглядом попросив продолжать. – Мы работали там же, где и раньше, общались со своими друзьями… а потом потихоньку стали оседать на обочине. Делишься с другом воспоминанием о какой-то из ваших встреч, а он смотрит на тебя круглыми глазами: ты о чем это, приятель? Звонишь коллеге с вопросом по проекту, а он не помнит ничего – у него рабочий день закончился, база отключена, и гори оно все синим пламенем. Дальше – больше. Мы стали терять работу. Нам говорили: вы не так эффективны, как ваши конкуренты с базами и блоками. С вами невыгодно иметь дело. Вы отвлекаетесь на посторонние вещи, не можете держать в голове все, что нужно. И так далее, и тому подобное… реклама промывала мозги на ура. Знаете, в первые годы еще проводились исследования – сравнивали, кто работает лучше. Но эти эксперименты быстро прикрыли. Оказалось, разницы или нет вовсе, или она столь мала, что ей можно пренебречь. Почему? Потому что мозг – не компьютер. Он не может грызть одну и ту же задачу, не отвлекаясь на что-то другое. Он – живой, черт побери!.. А если его все же заставить, то со временем мозг начнет буксовать. Вы наверняка не раз видели, как ваши коллеги сидят в ступоре – минуту, пять, десять. Это оно самое. Мозг переутомляется и отключается, чтобы не сгореть. Лаков не сумел этого предвидеть. Иначе, может, и вовсе не взялся бы за дело. Да… так вот, причина, по которой нас оттесняли в сторону, конечно, была в другом. Ничего личного, просто бизнес. – Николай усмехнулся. – Весь мир помешался на детище Лакова. На нем стали делать большие деньги. Новые Хранители, более емкие базы памяти. Не отставали и те, кто занимался блоками восприятия… Колесо вертелось все быстрее. Только что ты купил себе новинку, а завтра глядь – сосед щеголяет с еще более продвинутой версией. И, конечно, тебе предлагают модернизировать твою базу – перепрошить, или еще чего-нибудь в этом роде. О, это совсем недорого, мистер, и очень быстро! Вы будете довольны! – В этот миг мужчина стал так похож на персонажа из рекламного ролика, что Джосандр вздрогнул. – И тут мы. Ретрограды, отщепенцы. Раскольники. Палка в колесе бизнеса. Мешаем – уже хотя бы тем, что живем. Но это бы еще ладно. Так ведь мы можем работать наравне с вами. Что же делать? Оставить все как есть? Понятное дело, нельзя. Так и разориться недолго. Взять да насильно базы с блоками вмонтировать? Не те времена. Впрочем, насколько мы знаем, все же был такой вариант. Но от него быстро отказались – поняли, что всех нас одновременно не поймать, а стало быть, поднимется шум.
Николай в упор посмотрел на Джосандра.
– Но, конечно, ваши все же догадались. Собственно, им надо было только оглядеться. Ведь они уже начали делать нас бедняками, лишая работы. Довести дело до конца, затем согнать всех в одно место – дав эти вот небоскребы за ту плату, которая нам по силам, – и готово. Нам осталось только выживать, соглашаясь на любую работу. Где уж тут думать о том, чтобы изменить мир.