— Нет, ма! Я хочу сейчас их видеть. В последние минуты пребывания в нашем времени!
— Ваше желание удовлетворяется. Вот они, наши герои звезд! — восторженно воскликнула миссис Белл.
— Это, должно быть, командир, украинец, но без свисающих усов, каким я его себе представлял, — заметил Хьюш.
— Таких усов, па, теперь никто не носит! Он вовсе не древний гетман или герой русского писателя… Вы помните его, Генри?
— Тарас Бульба, — подсказал Глостер.
— А это штурман Вязов, спасенный вами, Мэри!
— Его полная очень трудная фамилия, ма, Джандарканов, такая же длинная, как и он сам. По-русски надо было бы сказать, что он мой «крестник», притом отменного роста. Правда, Генри?
— Совершенно так, — согласился молодой человек.
— А вот, Мэри, и ваш конкурент. Ростом действительно не вышел, но держится браво! Одно слово — спортсмен!
— Подождите, подождите, ма и па! Вы ничего не замечаете? А вы, мистер полисмен?
Глостер пожал плечами, а мистер Хьюш удивился:
— А что вы имеете в виду, моя Мэри? Звездонавт как звездонавт! Скафандры на всех одинаковые, если не иметь в виду разный их размер.
— Одежда у них одинаковая, но… Неужели вы ничего не замечаете? А, мистер полисмен?
Генри Глостер молчал.
— Ровным счетом ничего, — заявил профессор Хьюш, — кроме того, что вы, дочь моя, предвзято относитесь к своему более удачливому конкуренту.
— Не конкуренту, па, а конкурентке.
— Как это вас понять? — поднял брови Хьюш.
— Меня не проведешь, я не какая-нибудь отборочная комиссия, почтенные мои профессора! Это не мужчина маленького роста! Это женщина! Вот так, Генри! — решительно заключила она.
— Что вы такое говорите, Мэри! Я тоже женщина, но не вижу ничего особенного в этом маленьком джентльмене.
— Ах, ма! Вы не вооружены тем чувством, которое владеет мной! Они взяли вместо меня женщину под видом Генри Гри. Потому вдвое обиднее! Я еще думала, что мне отказывают из-за того, что я не мужчина и лететь годы в сопровождении двух мужчин неприлично.
— Мне это не приходило в голову, — заметил мистер Хьюш. — Поистине научной логике следует обогащаться от женской.
— Я судила только по тому, как держится этот Генри Гри. А теперь взгляните на его, вернее на Ее лицо крупным планом. Разве это мужские черты? Разве я не права! Генри! Вы же полисмен!
— Но, бэби, я уверена, что об этом сообщили бы…
— Вы так думаете?
— Мне кажется нецелесообразным скрывать от всего мира, КТО улетает в спасательный рейс.
— Не будьте наивны, ма! Недаром я не доверяла этому каскадеру. Он обвел всех вокруг пальца, а меня о нем, увы, не спросили.
— Я полагаю, — вмешался профессор Хьюш, — что спор в этом направлении сейчас бесполезен. На космодроме наступила минута прощания.
— Как они все трое браво держатся! — восхищалась Джосиан Белл. — Словно отправляются в увеселительную прогулку.
— Иначе они не были бы спасателями, — внушительно заметил мистер Хьюш.
— А все-таки! Как бы я хотела быть на ее месте.
— Я предпочитаю, дочь моя, ваше место не там, а здесь, подле нас.
— Я присоединяюсь к вам, сэр, — тихим голосом вставил молодой человек.
Мэри искоса бросила на него взгляд.
От здания космопорта через поле к эстакаде электромагнитной катапульты одиноко шли три фигуры: два великана, как назвала командира и штурмана Джосиан Белл, и между ними — третий их спутник, напоминавший ростом мальчика.
Они удалялись, становясь все меньше и меньше.
Вот они дошли до космолета. Их там ждала команда корабля, им открыли дверцу кабины. Пока они только пассажиры. Звездолетчиками они станут лишь на околоземной орбите.
Зрителям представлялась возможность через определенное время увидеть на видеоэкранах, как космолет выйдет на околоземную орбиту и сблизится с жилым модулем звездолета.
В напряженных позах четверо англичан смотрели, как разбегался по плавной загибающейся эстакаде космолет, как мелькнул, набирая немыслимую скорость («какова перегрузка!» — подумали они) и сорвавшись с конца эстакады, скрылся в небесной голубизне.
— Ну что ж, — предложила Джосиан Белл. — Я думаю, что часы ожидания можно использовать, скажем, для того, чтобы позавтракать. Подошла пора ленча. Надеюсь, вы не откажетесь, мистер Глостер?
— Мы оба ничего не имеем против, — признался профессор Хьюш и за себя, и за гостя.
— А у меня никакого аппетита. Я расстроилась еще больше.
— Отчего, бэби?
— Оттого, что Генри Гри — женщина! Я в этом уверена!