— Ты не можешь обвинять магов в том, что они просто хотели жить и развиваться…
— Тем не менее, обвиняю!
— Неужели ты задумал все это уже тогда…
— О нет. Тогда я лишь вас всех возненавидел. Ведь это именно этот твой Комитет, твои родители, те президенты задумали игрища с магией и прочим человечеством. Чего им было мало? Власти? Сверхспособностей?
— О чем ты?! При чем тут игрища — тогда все выживали как могли, учились владеть тем, что так неожиданно получили и…
— И могли бы просто использовать деактиваторы.
— Их придумали спустя десятилетия — и то последствия оказались крайне негативные!
— Тебе так об этом и говорили?
Пеньковский смотрел на меня с жалостью.
Черт, что он имеет в виду? Что магов — и магию — можно было бы просто уничтожить? Даже если так, в чем я сомневаюсь, это не было выходом — нашлось бы немало тех, кто не захотел отдавать новые возможности в добровольно-принудительном порядке.
— Это не помогло бы решить все мирным путем, — процедила я.
— Но таких тотальных войн тоже не начали бы, — переубедить мужчину было не возможно.
— Это развитие! — я разозлилась, но голос мой не стал громким или звонким. Все так же глух. Зато я почувствовала, что кровь побежала по венам быстрее. Один небольшой секрет у меня все-таки был — и мог хоть чем-то помочь. — Человечество сумело развиться благодаря магии и перейти на новую ступень! Мироздание дало нам все возможности…
— Мироздание дало нам возможность исправить содеянное, остаться верными своему пути — пути людей, а не сверх-создателей. Магия не нужна была этому миру.
— Ты же сам маг!
— Анти-маг, девочка. И даже не сразу узнал об этом. Моя магия в том, что я нивелирую любую магию. Зачищаю любые остатки. А сам никогда не буду обнаружен…
Я похолодела. Это означало, что даже если я сумею кинуть в него какой-либо артефакт, который был спрятан среди одежды, ничего не случится. Они магические. А наброситься на него в таком состоянии я не смогу — просто не успею очистить кровь. У агентов эту функцию организма усиливали в лабораторных условиях — и мы справлялись почти со всеми ядами самостоятельно, а паралич, который также был вызван химическими процессами в крови, проходил в разы быстрее, чем у обычных людей.
Но сейчас я не успевала.
Надо еще тянуть время…
— И что ты собрался делать? Повернуть время вспять? Ты же уничтожишь весь мир!
— О нет. Такое даже богам не под силу.
Он улыбнулся немного устало. И посмотрел на меня оценивающим взглядом.
А я поняла — не любил. Никогда не любил меня. Воспитывал ради чего-то, экспериментировал, искал, кому отдать свое тепло — пусть оно и было всего лишь внешним, но после смерти жены ему не с кем стало делиться.
Но не любил, как я думала.
А еще я поняла, что возненавидеть его не могу даже сейчас.
— Скажи, если бы тогда… Давно. Если бы тебе предложили решить — давать ли магию этому миру… Какой бы ты решение приняла? — спросил мужчина.
Я задохнулась. Он же не собирается отнять…
Черт.
Глаза наполнились слезами. Могла бы я принять такое решение? За весь мир? Знать, что мы сделаем качественный рывок вперед, что это огромное благо для человечества — но также знать, что погибнут миллионы? И среди них могут быть мои близкие?
— Я не знаю…
— Зато знаю я, — заявил Пеньковский жестко.
— Но… Ведь все уже произошло! Магия…уже есть! И возврат будет еще более кошмарен!
— Мы сбились с пути… И пора вернуться на верную дорогу.
Твою ж…
Сектант хренов!
Вбил себе в голову, что магия — это зло, а забрав ее, он сделает мир чище — и ничто его не переубедит.
Вся грусть и боль за произошедшее — и за него, в том числе — улетучилась. Да, может быть, если бы кому-то предоставили выбор, он бы выбрал отказ от магии. Но сейчас…
Сейчас это будет означать провал. И много смертей и поломанных жизней.
— Ты не сможешь это сделать… Даже бог, если ты себя им возомнил, не сможет забрать саму суть нынешнего мира!
— Бог не сможет. А вот анти-бог…
Я вскрикнула от удивления и внимательно посмотрела на место, что было предназначено для нашей смерти. Лучи, руны, артефакты — все не очень понятно, но по периметру было семь кругов.
И пять человек.
Двумя оставшимися были мы с Арсенским.
Семь способов оказать планетарное воздействие требовали семь жертв.