Максим начал разминать мне плечи.
А мне стало как-то тихо и хорошо. Я прикрыла глаза и уже было собралась сообщить ему новость…
Дверь в главную "лабораторию" распахнулась.
— Так и знал, что найду вас здесь, — Никита широко улыбнулся и зашел в комнату, чуть прихрамывая. Два пальца на правой руке у него было перебинтовано.
Я недоуменно приподняла бровь.
— Эксперимент, — от младшего Арсенского так и шла лучистая энергия радости. — Представляете, мне попробовали ввести новую составляющую, и с пальцев начали сыпаться искры, ну от неожиданности, понятно, я упал, зацепился ногой за провод и… Вот.
Он гордо продемонстрировал нам перебинтованную лодыжку.
Максим заворчал, а я засмеялась.
Когда Никита сказал, что готов стать подопытным кроликом для испытаний по "переливанию магии" мы и подумать не могли, что он подойдет к этому настолько серьезно. Его не вытащить было из подвалов Комитета. Максим неоднократно пытался немного приструнить сына, но сам же отказался от подобных действий — Никита был бойким и умным парнем, с жаждой деятельности и свершений, и не стоило его ограничивать в самостоятельности.
Эксперименты шли с переменным успехом.
Опытным путем удалось все-таки выделить то, что называли "внешне-магическими частицами", и на их основе стали создавать "волшебные таблетки" дающие своим пользователям временное внутреннее могущество. Откат от таких веществ был довольно сильный, как и побочные эффекты. Да и направленность дара при разовых вливаниях было не определить — и уж тем более не развить. Но мы понимали, что это лишь начало. И совместно с иностранными коллегами бросили все силы и средства на подобные опыты.
И все наши возможности на то, чтобы информация об этом пока никуда не просочилась.
Здесь следовало действовать осторожно.
Нет, маги не были жадными — в целом. Но многие из них зарабатывали и жили именно за счет того, что сильно отличались от других людей. А значит, будут возмущены.
Второе — всех беспокоило, что далеко не всем людям можно было магию "перелить". Точнее, было не так много людей с предрасположенностью к магии, как это назвали. Да еще и параметры этой предрасположенности понять прямо сейчас мы не могли. Соответственно предполагали панику, домыслы, интриги и спекуляцию на этой теме, если она станет доступна общественности раньше, чем Комитет полностью все отработает.
Впрочем, так и так паники и домыслов не избежать. Так что будут проблемы…
Но у нас уже есть люди, которые эти проблемы решают.
— А к семинару ты подготовился? — со смешком прервала в красках расписываемые истории, напоминая о том, что в университет он стал ходить гораздо реже, чем требовалось.
Никита поперхнулся и буркнул:
— Тебе лишь бы подбить птицу на взлете.
Я закатила глаза.
А Максим вытащил меня из кресла, повернул к себе и приобнял, приблизив лицо к моему.
— Ты не прав, — проговорил он сыну — не может ставить силки тот, кто учит летать.
Он нежно поцеловал меня и потерся носом о мой нос.
Никитин стон, полный показного страдания, был слышен, кажется, во всем здании. Арсенский сердито посмотрел на дерзкого мальчишку, а я хихикнула.
— Такими темпами вы скоро подарите мне братика или сестричку, — скривился Никита
Максим, неожиданно, смутился:
— Ну… Об этом рано еще говорить…
А я вздохнула и потупилась. Кажется, это подходящий момент:
— Да нет, не рано… Как бы уже поздно. — и посмотрела на одинаково ошеломленных синеглазых красавчиков, уже предвкушая третью синеглазку рядом. Мои-мои. А я — их. И с учетом того, что я собиралась взять фамилию мужа после свадьбы, которая состоится через две недели в Италии, скоро в этой семье вместо двух Арсенских станет четверо.
Мужчина резко шагнул назад, потом снова вперед, обхватил меня и выдохнул: — Влада, ты…
— Ага.
— Но как же…
— Знаешь, Макс, вот про "как" я при Никите не собираюсь рассказывать.
— И ты молчала?!
— Заклинание тишины, наверное, сработало, — я уже просто хохотала. Он был таким насупленным, милым и ошеломленным, что я погрузилась в эти ощущения, как в ванну с шампанским, испытывая настоящую эйфорию.
— Какое заклинание тишины?! — чуть не заорал "милый" Арсенский.
— Па-ап, она просто издевается над тобой. — Никита пришел в себя первым. — И смотри, говорят, беременные становятся совсем несносными…Но ничего, все вместе мы справимся, — сказал он после секундного раздумья
Максим зыркнул на сына, сглотнул, кивнул, а потом зарылся лицом в мои волосы.
И мне показалось, или он шмыгнул носом?