О семье было сказано совсем мало. Упоминание о несчастном случае и Никите, "оставшемся сиротой". Но никаких подробностей.
В Комитете он не состоял. В нашей собственной сети в открытом доступе было немного информации. Живет в Санкт-Петербурге, точнее жил — смена места жительства была зарегистрирована всего несколько дней назад. У нас не было своего "паспортного стола", и Комитет не следил особо за перемещениями магов, особенно "условно лояльных", потому их данные обновлялись по ходу дела, даже при коэффициенте магии четыре-пять. Компания несколько раз стандартно проверялась на наличие нарушений и ничего выявлено не было.
Я вздохнула.
Знак "Условно лояльный" означал, что Максим никогда не был замечен в действиях, направленных против магического сообщества; его дар и магия не считались опасными; он никогда не привлекался к работе в Комитете, но потенциально мог бы стать его участником.
Не опасная магия?
Усиленные пять чувств; скорость реакции в два раза выше, чем у обычных людей. Потенциальный выброс при защите и нападении на уровне три — высшем. Контроль сознания. И самое главное — он Чтец.
Ну-ну, и это считается теперь у нас не опасным?
Хотя не мне судить о действиях Комитета. Порой то, с чем они сталкивались, было настолько страшным, что способности Максима действительно могли ничуть не обеспокоить.
Я встала, прошла на кухню и взялась за готовку, продолжая размышлять.
Интересно, почему мужчина не пошел работать в Комитет, хотя у него была явная предрасположенность? Вряд ли он не знал о его существовании; и его психотип, да и общая картина жизни предполагали, что он с ним сталкивался и должен был заинтересоваться.
Тем не менее, не заинтересовался.
Одиночка?
Или что-то иное, гораздо более опасное, что мы упустили? Комитет не мог знать или контролировать всех магов, особенно тех, кто не был замечен в противозаконных действиях — будь то нарушения законов страны или сообщества — или неохотно шел на контакт.
И ведь если подумать, я тоже не узнала о нем за эти дни ничего, что должно было бы насторожить. Даже то, что он мог контролировать — и контролировал — своих сотрудников; даже наличие "секретной" лаборатории и интерес к древним амулетам. Даже его непонятное излишне пристальное внимание ко мне… Все это не выбивалось за вероятностные линии.
Тем не менее, я насторожилась.
Что же меня так зацепило? Что ж, у меня был ответ.
Слишком явная близость антикварной лавочки от штаба Комитета.
Слишком бурная реакция Никиты на довольно таки простой жест Максима.
Слишком "своевременное" появление мужчины в тот момент, когда у меня убивают напарника, а над сообществом начинают сгущаться тучи.
И слишком отчетливый знак насилия, который я увидела, когда спросила про жену.
— Собираетесь работать с моим отцом?
Я развернулась к Никите и внимательно на него посмотрела. Мальчик — хотя какой там мальчик, молодой мужчина — был сильно напряжен и стоял, сжав кулаки.
— На твоего отца, — поправила и улыбнулась — Ты хоть посмотрел эту находку? Удивительная вещь.
— И это все, что вас интересует?
Я нахмурилась. Эти Арсенские как то слишком много на себя берут. Оба.
— Никита, а тебе не кажется, что ты несколько перегибаешь палку?
— Простите, — буркнул он и резко отвернулся, а решила использовать его непонятную злость для собственных целей.
— Просветишь меня, что именно тебе не нравится? Что это буду я, что работать или что у твоего отца?
— Все.
Я хмыкнула и попробовала подобраться с другой стороны:
— Может ты сам хотел заняться анализом?
— Нет.
— Тебе кажется что я недостаточно квалифицированна?
— Да нет же!
— Тогда зачем ты пытаешься втянуть меня в свой конфликт с отцом?
Он озадаченно на меня посмотрел, а потом махнул рукой и пошел прочь.
Я вздохнула.
Что там между ними происходит? Соперничество? Если Никита по характеру хоть сколько-нибудь походил на Максима, это вполне могло быть. Вот только на каком основании? Я старше студента на восемь лет, да и в принципе ни разу не давала повода предположить, что в меня можно… Назовем это влюбляться.