Осторожно иду дальше и вдруг слышу шаги. Нехорошие шаги. И почему то сразу становится понятно, что это за мной. Захлестывает волна паники, и я бегу. Бегу, не разбирая дороги — все равно ее не знаю. Под ноги постоянно попадаются камни, несколько раз я неловко наступаю в ямы, полные ледяной жижи.
Тени и всполохи мечутся по все сужающимся стенами. Мне кажется, впереди, просвет. Я делаю рывок, но кто-то — или что-то — хватает меня сзади за свитер. Время останавливается. Мы с преследователем замираем. Я слышу тяжелое дыхание человека — человека ли? Он выше меня.
И он хочет меня убить.
Медленно, как-будто действие происходит под водой, он заносит руку. Я чувствую это по движению воздуха. И за мгновение до того, как нож вонзается в мой бок, я резко поворачиваюсь, чтобы рассмотреть его лицо…
Со всхлипом выныриваю из кошмара и резко сажусь на кровати.
Сон ускользает сквозь пальцы, но я мысленно повторяю про себя все, что запомнила — это может оказаться важным. Как и то, что лица моего убийцы — или убийцы Тимура — я не увидела.
Что ж, этого сна следовало ожидать, после того, как я сняла отпечаток. Эти сны будут еще мучить довольно долго, все менее похожие на реальность. Мучить до тех пор, пока я не найду ответы.
Именно поэтому я решила проигнорировать требование куратора и главы Комитета не лезть в расследование.
— Мы сами займемся этим, Влада, — голос главы был сух, хотя за этой сухостью я различала нотки беспокойства. — Слишком странная ситуация. Вы работали над совершенно однозначным делом, которое не должно было привести… ни к чему такому.
Не могло. Но привело.
Но если я ничего не буду делать, то сойду с ума.
Я посмотрела на часы на прикроватной тумбочке и вздохнула. Пять часов. Что ж, можно и вставать. В раннем утре заключалась огромная энергия. Тем более, что я, как правило, и так высыпалась за несколько часов.
Утренние упражнения, аккумулирующие энергию; душ; укладка; макияж. Я внимательно осмотрела себя в зеркало: темные, почти черные волосы в строгом пучке, что приглушало их яркость. Высокий рост, гибкое тело — я не могла похвастаться женственными формами, зато у меня были стройные ноги, идеально прямая спина и никакого намека на жир. Орехового цвета глаза — мамино наследство — и светлая кожа. Хорошо хоть не сгорала — на раскопках, которые я обожала, это мешало бы.
Мне нравилась моя внешность, но и в качестве студентки, и в качестве преподавателя я не выставляла ее напоказ, а наоборот, делала более обыденной, что ли. Правда, даже себе не могла ответить на вопрос, делала ли я это из самозащиты или требований безопасности Комитета.
Налила себе кофе, включила телевизор, чтобы развеять тишину, и подошла к окну. Иногда меня накрывало чувство одиночества, и я даже подумывала, не завести ли кошку или любовника, но потом отказывалась от этой мысли — ни о той, ни о другом заботиться у меня не было бы времени. Вот если бы они были в состоянии занять себя сами…
Город уже просыпался. Я снимала квартиру недалеко от университета, в старой пятиэтажке без лифта и мне очень нравился этот район — и бурлящий проспект прям под боком, и парк, через который надо было идти к метро. Не знаю, каково это будет зимой, но сейчас только радовало. Сентябрь был изумительным — теплым, ясным, безветренным и пока еще не началась предзимняя мгла, даже утром можно было насладиться солнышком.
Телевизор бубнил, настроенный на центральный канал. Я практически не прислушивалась, пока слово не взял какой-то жизнерадостный идиот:
— Буквально несколько дней назад у нас был день знаний и вот уже новый праздник — Всемирный День Магии! Магия, как говорят, стала именно тем рычагом, что перевернула наш мир, хо-хо, и мы поздравляем сегодня всех магов и тех, кто имеет к ним отношение…
Дальше я уже не слушала.
Поздравляем?
Никто, до сих пор, так и не смог дать однозначного ответа, была в том событии радость, проклятие или насмешка неведомых нам стихий.
Я передернула плечами и вздохнула, погрузившись в себя.
To, что сейчас называют "днем Магии", началось обычной сентябрьской ночью тридцать лет назад. Редкое по красоте зрелище — метеоритный дождь — могли наблюдать во всех полушариях. По факту, самый грандиозный "звездопад" в истории, который не обошелся без последствий. Если бы я прочитала к тому моменту "День Триффидов", я бы остереглась смотреть на небо. Но я не прочитала; я еще даже не родилась.
Нет, никто не ослеп в последующие дни, зато у нескольких процентов населения Земли обнаружились способности.
Магические способности.
Несколько процентов в масштабах более пяти миллиардов жителей — это порядка двухста миллионов человек. И эти двести миллионов — в разных концах света. Разного пола и возраста, социального положения и дохода. Разных характеров, судеб и отношения к окружающим. Разных рас, разной веры и степени психической устойчивости. И все они оказались наделены самыми разными умениями — кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Совершенно незнакомыми и непредсказуемыми умениями.