Она сказала это негромко, но напряженное молчание разрушилось. В мою сторону были повернуты все головы, и Деймон, решившись воспользоваться ситуацией настиг Гелана и ударил его. Потом ещё и ещё. Я закричала.
— Хватит! Дей! — Он не слышал меня. Ярость обуяла мужчину, и он бил его, пока тот пытался дотянуться до пистолета. Я наступила ему на запястье ногой, а Оливер оттаскивал Деймона. — Прекратите вы!
— Что ты здесь делаешь? — рявкнул на меня отец, а потом посмотрел на Сью, которая плелась следом меня с виноватым лицом. — Почему ты не в больнице?
Я все это время ни разу и не вспомнила о неприятном ощущение в боку. Видимо, напряжение и страх настолько окутали меня, что остальные чувства ушли на второй план. Деймона трясло от злости, крестный еле удерживал мужчину. Он смотрел то на меня, то на Гелана, обдумывая не вырваться ли ещё раз. Гелан же поднялся с земли, отряхнулся и коснулся пальцем своего разбитого лица. Вид у него был неважный. Бровь была рассечена, разбита губа. Он посмотрел на меня, словно оценивая повреждения, но главное мое повреждение таилось не с наружи, даже не под футболкой и бинтами.
— Мелани, — тихо произнес он. — Мне так жаль.
Я подняла ладонь, как бы говоря о прекращении разговора. Я встала между мужчинами, оказавшись в центре. Я обвела каждого взглядом и повернулась к папе. Очевидно, мне нужно было достучаться сначала до него.
— Сколько это все длиться? — Папа нахмурил брови, не понимая моего вопроса, но я и не требовала от него ответа, поэтому я сразу продолжила. — Пап, ваша война с Маккенами длиться больше двадцати лет. Я ещё на свет не появилась, а вы уже друг друга ненавидели. — На мои глаза стали наворачиваться слезы. Я подняла голову вверх, сделала глубокий вдох и продолжила. — Пап… — голос предательски стал дрожать, но я взяла себя в руки. — Я знаю причину вашей конкуренции и дело не в бизнесе.
— Дочка, все стало слишком сложно.
— Вы сами все усложнили. Ты давно смотрел на маму? Видел, в каком она состоянии? А вы, Данило, — я резко повернулась к нему лицом, — Вы давно перестали упрекать свою жену в том, что она когда-то любила моего отца? Думаете, никто ничего знает и не видит? — Я снова посмотрела на отца. На его лицо упала тень. Я раньше от этом не задумывалась, но слова сами по себе лились из моих уст. — Ваша вражда породила большее зло. Я знаю, как сильно ты любишь маму, меня… Это читается по твоим глазам, но та давняя обида на женщину до сих пор сидит в тебе. Вы меряетесь всем: бизнесом, деньгами, детьми. Как ты злился, когда я решила пойти работать на Гелана. Да, ты не знал, кто его отец, но тебя трясло от злости, что я не в твоей компании. А вы, — я снова обратила свой взор на Маккена. Он беспристрастно смотрел на мою тираду и явно был в ней не сильно заинтересован. — Вы ведь знали, кто я и чья дочь. Чувствовали то благоговение от того, что я работаю на вас? Пробовали на вкус победу? — Молчание. Так я и думала. — Посмотрите на нас! За ваши ошибки стали расплачиваться и мы. — Теперь я посмотрела на Гелана. Одинокая слеза все-таки смогла вырваться и, оставляя холодный след, упасть. В его глазах я видела печаль. — Гелан, в этой войне самым нечестным оказался ты. Ты изначально знал, кто я. Я и не скрывала этого, но ты ни разу не рассказал мне о своей семье. Наоборот, ты умолчал и пытался привязать меня к тебе.
— Это не так, — перебил меня он и сделал шаг в мою сторону, но я отступила назад, защищаясь от него.
— Знаешь, это уже не важно. Я ведь тоже хороша. — Он достал из кармана небольшую камеру, которую я в начале наших встреч спрятала в его квартире, но не посмела подключить к планшету отца. Чувства, которыми я руководствовалась, душили меня. Я была влюблена и не смела предать его. — Думаю, объяснять не надо.
— Наш шанс был упущен, — подытожил Гелан и впервые с такой яростью, бросил камеру куда-то в сторону.
— Посмотрите на себя! Вы уничтожаете друг друга сами! Все эти убийства, наемщики… — Мне не хватало воздуха. Я прерывисто вздохнула и прокричала громко. — Заройте этот топор войны! Ваши дети уже выросли, а вы все еще играете в оловянных солдатиков!
Оружие в руках Гелана упало на землю за ним полетели и остальные пистолеты. Я обернулась к Деймону. Его все еще била мелкая дрожь. Мои руки коснулись его лица. Он поднял на меня свой взгляд.
— Прости нас. Во всей этой игре тебе досталась самая ужасная роль. — Я коснулась своими губами его лба. И шепотом я произнесла, — Я знаю, что тобой двигали чувства ко мне.
Он успокоился и положил задержал своими ладонями мои ладони на его лице. Когда он отпустил меня, я повернулась к папе и обняла его.
— Ты права, дочка, нам действительно пара закопать этот топор войны.
Папа подошел к Данило и протянул ему руку. Это был очень достойный шаг, ведь он первый пошел на примирение. Данило пожал ему руку и кивнул. Краем глаза я заметила, как облегченно выдохнула Сью.
— С этого момента наш конфликт исчерпан. — С гордо поднятой головой проговорил папа.
— Исчерпан, — подтвердил Данило.
Я подошла к Гелану. Он стоял в стороне, засунув руки в карманы. Когда перед ним появилась я, он неловко улыбнулся.
— К этому и должно было все прийти, правда? — Спросил он меня.
— Я не знаю. Была бы другая ситуация, другие семьи… Мы с тобой, видимо, слишком разные.
— Я хочу тебе кое-что сказать. — Он вздохнул, а потом на выдохе стал говорить ровным, успокаивающим меня голосом, — Я был с тобой не по чьему-либо приказу. Я знал, чья ты дочь, но до последнего не рассказывал отцу. Я правда люблю тебя.
Я коснулась его запястья. Так странно, я теперь не чувствую удушающую меня обиду на него, злость. У меня нет эмоций, кроме как ностальгирующей грусти. Словно то, что было между нами, было так давно, что кажется обычным сном.
— Это уже не важно, Гелан. Я тоже тебя люблю, — он грустно усмехнулся. — Только это сейчас уже никак не вернет то, что мы когда-то имели.
— Береги её, — сказал Гелан вдруг появившемуся позади меня Деймону. Его рука легла на мою талию, слегка прижимая к себе.
Деймон повел меня к машине. Сью плелась за нами вместе с Оливером, выслушивая от него упреки за мое эффектное появление. Папа же шел самым последним. Уже в машине я почувствовала, как сильно стала болеть рана. Я немного поежилась и закряхтела.
— Все-таки тебе ещё рано так долго находится стоя. — Проворчал Деймон.
— Все нормально. Отлежусь ещё.
Между нами остался незаконченный разговор. Я, сидя на переднем пассажирском сидении, посмотрела на друга. Он расслабленно вел машину, словно только что не было никаких разборок. Я улыбнулась. Сейчас мне казалось таким неважным все, что происходило до этого. Долгая и кровопролитная история наконец-таки закончилась.
Эпилог
Солнечный свет бил в окна, заставляя меня проснуться. Я поежилась в кровати, чувствуя, как мое тело болело, словно я не спала, а вкалывала. Рана уже зажила и остался лишь маленький след от шва. Накинув на себя халат, я вышла в коридор и услышала громкий спор моих родителей. Сегодня наша семья решила устроить праздник, как в честь дня взятия Бастилии. И вот сейчас они шумно обсуждали, кто должен быть приглашен и что должно быть на столах.
Я тихонько подкралась к двери родительской спальни и постучала. Голоса утихли. Я открыла дверь и высунула голову. Мама стояла в ночнушке, а папа все ещё нежился в кровати. Увидев меня, он лениво улыбнулся.
— Родители, я вам не мешаю? А то может мое сопение мешает вашим спорам?
Мама виновато улыбнулась и подошла ко мне, целуя в щеку.
— Рассуди нас, Мелани. — Начала она, но я лишь расхохоталась и подняла руки вверх, якобы сдаваясь.
— Ну, уж нет! — Я смеялась, папа подхватил мой смех, и теперь мама сердито буровила нас взглядом.
На работе меня теплой улыбкой встретил крестный. Он тут же предложил мне пройти к нему и выпить чашечку кофе, но я, поцеловав его в щеку, поспешила заняться работой. С того дня, как наши семьи с Геланом положили конец войне, я все чаще стала задумываться о роли Деймона в нашей истории. Он всегда был рядом со мной, хоть мне и казалось, что меня предавал. Мне было плохо, я не разделяла чувств к нему, но он не ушел, не бросил меня, даже когда я сама его об этом просила.