Васкес и санитары поднялись наверх, когда ребята уже спустились с карниза. Достаточно было беглого осмотра, чтобы установить, что со здоровьем у них всё в порядке. Проблема, по словам врача, была в их психическом состоянии. Поэтому он решил завести разговор издалека: задал несколько общих вопросов с целью завоевать доверие. Но разговор никак не хотел вставать на накатанные рельсы.
– Я спросил их, ощущают ли они грусть. Девочка ответила, что нет, им совсем не грустно, но они очень устали, потому что занимались этим делом целый день.
– Каким делом? – спросил журналист.
– Не знаю. Полагаю, она имела в виду какую-то ссору. Я не отступал: спросил, случалось ли им делать это раньше. Я, конечно, подразумевал, подвергали ли они свою жизнь риску.
– И что они сказали?
– Парень ответил: «Нет, мы впервые забрались на карниз. Но это просто: вы же видели, какой он широкий». А потом еще добавил: «Не советую вам пробовать сейчас, потому что поднимется страшная суматоха».
– Так и сказал?
– Ну да. Поэтому я вам и говорю, что с самого начала был совершенно сбит с толку, даже опасался, что это проявление шизофрении – ну, вы понимаете, умственного расстройства. Но потом я понял причину их поведения.
По мнению Васкеса, такова была реакция детей на травматическую ситуацию: полное ее отрицание. Не думайте, что это мои слова. Так нам объяснил врач: ребята залезли на карниз, возможно, не имея намерения прыгать. Возможно, они лишь пытались бросить вызов родителям. Но затем, стоя на карнизе, глядя на вопящую внизу толпу, были так шокированы, что мысленно от всего отгородились: в их представлении ничего этого не было.
– Как это не было? – спросил Носач, который не успевал за ходом мысли Васкеса.
– В своем сознании они попросту заблокировали происходящее. Сработал механизм психологической защиты. Скажу вам больше: эти дети вели себя так, словно это не они, а все остальные не в себе. И вдобавок ко всему перенесли чувство страха с себя самих на котов.
– На котов?
Журналист широко раскрыл глаза: он весь обратился в интерес.
– Да, это очень любопытный перенос. Они абсолютно не осознавали опасность, которой подвергали себя, и одновременно беспокоились о разгуливавших там котах.
– А что это были за коты?
– Не знаю, какие-то уличные коты. Однако дети настаивали: дескать, котов надо выручать. Обратите внимание: они обошли стороной вопрос собственного спасения, но при этом говорили о спасении котов. По моему мнению, когда они просили помощи для котов, на самом деле они просили помощи для себя.
В тот вечер Васкес поговорил и с родителями, которые поднялись на крышу вскоре после спасателей. И у него, по его словам, сложилось впечатление, что в отношениях родителей и детей есть серьезные проблемы. Особенно это касалось отца Марсело, который просто кипел от негодования. Поэтому доктор постарался их успокоить и посоветовал проявить благоразумие.
– Я сказал им, что, возможно, у детей будет посттравматический стресс.
– Что-что?
– То, что пережили эти дети, рано или поздно отразится на них не лучшим образом. И тогда родители должны будут им помочь. Я попросил их не критиковать своих детей, а постараться их понять. Даже если они против их отношений, лучше не пытаться их разлучить.
– И как родители на это реагировали?
– Убедить их было непросто, особенно отца мальчика, который всё время твердил: «Следовало бы всыпать им по первое число». Но его жене в конце концов удалось его вразумить.
– И больше вы их не видели?
– Нет, не видел. А сейчас прошу меня простить: меня ждут пациенты.
Васкес развернулся и ушел. А Носач всё стоял в больничном коридоре и строчил в своем блокноте. Он был страшно доволен. Дескать, чувствует, что наконец-то добыл для своей статьи по-настоящему ценную информацию. Про себя я согласилась, но вслух ничего не сказала.
В тот момент я еще не знала, что сопровождаю его в последний раз. На следующий день моя двоюродная сестра устроилась на работу и уже не могла подменять меня в киоске. Когда я объявила об этом Носачу, он не выказал огорчения.
– Неважно, – ответил он, – я и так на верном пути. Я почти разгадал загадку Ромео и Джульетты.
Глава 12
Карла
Я долгое время общалась с ней, не подозревая, что она и есть та самая девочка. Ведь я видела ее только по телевизору и на фотографиях в газетах, но фигурки на карнизе были такими мелкими, что лиц было не разобрать. Так что в тот день, когда она появилась в моем киоске, я увидела перед собой обычную девочку, каких много. Хорошенькую – да, но не настолько, чтобы она притягивала к себе внимание. Одета в джинсы и футболку, волосы заплетены в косичку.