— Леди Виржиния, оставьте ваш веер, неужели вам его не жаль? — Глэдис Клэймор осторожно забрала у меня истерзанный аксессуар. Резные пластики из мертвой кости, до горечи просоленный морем перламутр инкрустации — просто гимн смерти какой-то. — Что с вами сегодня такое? Переживаете за леди Абигейл? Не волнуйтесь, уж я-то ее знаю — она всех нас переживет. Такие не сдаются болезням.
«Это не болезнь! Кто-то нарочно подводит Абигейл к краю!» — хотелось крикнуть мне, но я промолчала и даже заставила себя улыбнуться:
— Вы правы, леди Клэймор. Я слишком разволновалась. Думаю, мне стоит побыть одной.
Глэдис качнула головой:
— Сидеть в пыльных покоях замка в таком состоянии? Не думаю, что это пойдет вам на пользу. Лучше оставайтесь здесь, на свежем воздухе. И съешьте уже хоть что-нибудь!
На свежем воздухе? Ну, конечно! Я составлю для Эллиса очередное письмо и сама отвезу его на станцию. Оденусь поскромнее, надвину на глаза шляпку, возьму из конюшни лошадь — никому и в голову не придет, что письмо везет графиня, а не ее служанка!
— Благодарю вас за прекрасную идею, леди Клэймор. Но, пожалуй, я воплощу ее несколько иначе… Увидимся за обедом, надеюсь!
— Конечно, — ободряюще улыбнулась она, заправляя золотистый локон за ухо. — До скорой встречи.
Кажется, Эвани говорила что-то о загадочном преследователе? В прошлый раз он не показывался, но пусть только попробует увязаться за мною сейчас! На дне моего сундука с вещами лежит револьвер отца, завернутый в тряпицу; после того случая с парикмахером-убийцей Эллис научил меня стрелять. Хоть и попадаю я от силы шагов с десяти, но большего и не надо.
На губах моих заиграла довольная улыбка.
Пожалуй, сейчас я даже хочу встретить этого преследователя. И уберегите его небеса от того, чтобы на меня напасть!
Письмо для Эллиса вышло сухим и подробным, как отчет управляющего по делам ренты. Пока я прыгающим почерком заполняла желтоватые листы бумаги, Эвани наведалась в конюшню и, как обычно, взяла лошадь — смирную соловую кобылку по кличке Марджори, уже старенькую, но, говорят, очень умную. Вместе с конюхом они дожидались меня за воротами замка. Вышла я не в светло-зеленом платье, в котором была с утра, а в темно-коричневом костюме для верховой езды, похожем на тот, в котором обычно прогуливалась на лошади мисс Тайлер. Если накинуть на плечи черный платок, то не будет видно светло-кремовую отделку на лифе и рукавах. Обменявшись с Эвани шляпками, мы и вовсе стали неразличимы — думаю, издалека даже Магда бы нас перепутала.
Дамское седло я не любила, как, впрочем, и верховую езду в целом. Однако рысь у умницы Марджори была плавная, а шаг так и вовсе ровный — как в омнибусе ехать. Солнце не так уж припекало, то и дело скрываясь за облаками, ветер с холмов приносил сладкий запах цветов, мои весьма скромные навыки наездницы не давали отвлекаться на посторонние мысли, ридикюль оттягивала успокаивающая тяжесть отцовского револьвера… Стоит ли удивляться, что через некоторое время я позабыла о возможном преследователе и всецело отдалась прогулке?
За дубовой рощей дорога поворачивала к югу и начинала карабкаться на пологий холм, который местные жители называли Зеленым Веретеном — то ли из-за формы, то ли из-за старой легенды. Говорили, что в незапамятные времена ветреная девица, убегая от нелюбимого жениха, бросила через плечо веретено, а оно возьми и обернись пригорком, заросшим ежевикой. Преследователи остались ни с чем, а беглянка — ведьма, с какой стороны не посмотри — стояла на вершине и насмехалась над ними. Не знаю, действительно ли девица тогда сумела скрыться, но в одном легенда была несомненно правдива. С вершины холма открывался прекрасный вид на петляющую по роще дорогу.
Мой преследователь оказался как на ладони.
Все в точности, как говорила Эвани: темная шляпа, дорожный плащ блеклого цвета, чахлая гнедая лошадка — точно не из герцогских конюшен, там таких не держат. Последние несколько минут моя Марджори ехала медленным-медленным шагом, поэтому незнакомец, прежде, очевидно, державшийся ранее поодаль, изрядно нагнал нас. Я размышляла не дольше секунды, а потом послала Марджори рысью. Если память меня не обманывала, то впереди дорога снова ныряла в дубраву и резко сворачивала. Подлесок там был не особенно густой, но путь за поворотом просматривался только с близкого расстояния… Чем не идеальное место, чтобы устроить засаду?
За поворотом я остановилась и прислушалась. Похоже, незнакомец медленно, но верно настигал меня. Запоздало накатил страх — что сможет слабая женщина противопоставить мужчине, возможно, вооруженному, и явно преследующему недружелюбные цели? Я глубоко вздохнула, унимая сумасшедшее сердцебиение, достала из ридикюля револьвер и взвела курок.
Святая Генриетта, пусть у меня все получится!
Перестук копыт слышался все ближе. Мысленно я высчитывала расстояние до поворота. Сотня шагов… полсотни… Уже можно было различить бряцание сбруи. Тридцать шагов… двадцать…
В пятнадцати шагах от поворота незнакомец остановился. Я замерла. Достаточно ли густой подлесок? Не заметил ли меня преследователь? А что, если он не испугается револьвера, и придется нажать спусковой крючок? Лошадь, конечно, старая и глуховатая, но если она испугается выстрела и взбрыкнет, то я вылечу из своего неудобного дамского седла, как пробка из бутылки. Хорошо, если пуля попадет в нападающего, а если промажу? Останусь тогда на земле, беспомощная, возможно, без сознания, против неизвестного мужчины, у которого небеса знают какие намерения, и…
Звякнула сбруя. Перестук копыт начал удаляться.
В глазах у меня потемнело — уже от злости. Значит, напугал меня до полусмерти, а теперь сбегает? Ну, уж нет!
Поудобнее перехватив револьвер и молясь, чтобы он не выстрелил сам собой во время скачки, я подхватила отпущенный повод и послала лошадь сначала шагом, потом — в галоп… Незнакомец оглянулся — и пришпорил свою гнедую, побуждая ее двигаться быстрее. Я, не раздумывая, вскинула руку с револьвером и крикнула:
— Стойте, или я стреляю! Не знаю, как насчет вас, но в лошадь попаду точно!
Незнакомец обернулся. Кажется, револьвер произвел впечатление, хотя из того положения, в котором я его держала, попасть можно было разве что в небо. Но тем не менее, мужчина придержал свою гнедую, а потом и вовсе остановился. Я тоже заставила умницу Марджори замедлить шаг и встать шагах в десяти от незнакомца. Прекрасно. Так он не достанет мою лошадь ни ногой, ни даже кнутом, так что упасть на землю из-за взбрыкнувшей Марджори мне не грозит.
— Вы меня преследовали? — голос мой не дрогнул, хотя сердце колотилось в грудной клетке, как злая весенняя муха в стекло. — Отвечайте, не молчите. Вы преследовали меня или Эвани? Что вам нужно? — я навела на него револьвер. — Говорите, или я стреляю, и пусть потом Управление Спокойствия разбирается, кто виноват.
Мужчина помедлил мгновение… а потом плавным движением скинул шляпу.
Эти чередующиеся светлые и темные пряди не узнать было невозможно.
— Вы?!
— Я, — передразнил Эллис. Глаза его сейчас казались скорее серыми, нежели голубыми, и смотрели недовольно. — Виржиния, опустите револьвер, мне вовсе не хочется щеголять дырой в голове. Ну же! Или мне следует назвать вас «мисс Энн», чтобы вы начали соображать быстрее? О, небо, курок же взведен, не вздумайте класть револьвер в свою сумочку, пока он в таком состоянии. Дайте мне.
Эллис вздохнул тяжко и подъехал ближе. С гордостью я отметила, что держусь в седле, даже в дамском, куда лучше, чем он в своем мужском. Городской житель! Все та же поношенная одежда, что и в городе, только вместо пальто-каррика — по-летнему легкая рубашка и жилет. Плащ, судя по всему, играл роль маскировки. По крайней мере, сейчас, когда нужда в ней отпала, детектив расстегнул и сбросил его, а затем, сложив, пристроил поперек седла. Туда же отправилась и смешная старомодная шляпа.
— Забирайте ваш револьвер, Виржиния, — Эллис протянул мне его рукоятью вперед. — И рассказывайте, какие демоны понесли вас одну по пустынной дороге. А если бы это оказался не я, а какой-нибудь беспринципный подонок вроде баронета Фаулера? Право слово, Виржиния, иногда вы ведете себя разумно и смело, а иногда — глупо и безрассудно. Это второй случай.