— Вам видней, — философски согласилась я. Спорить не хотелось. Радость от встречи с Эллисом и адреналиновый всплеск полностью лишили меня сил. — Но вряд ли кто-то знал, что еду именно я, а не Эвани. К тому же у меня револьвер…
— Уметь стрелять и суметь выстрелить в человека — разные вещи, Виржиния, — вздохнул Эллис и взъерошил волосы. — Денек сегодня выдался жаркий, и в плаще этом я весь взмок. В замке вас ждут не раньше, чем через три часа, письмо вы можете отдать мне и так. Может, проедем к ручью и посидим там? Я ручаюсь, что сегодня за нами никто больше не шпионит.
— А тут есть поблизости ручей? — удивилась я.
Эллис наморщил лоб:
— Да, один из притоков Остин. Нужно вернуться немного назад и пройти по тропе вдоль дубравы. Место хорошее, с дороги нас видно не будет, а вот я любого преследователя замечу издалека.
— Позвольте усомниться в ваших шпионских навыках. Даже Эвани — и та вас обнаружила сразу, — улыбнулась я, следуя за Эллисом, и добавила негромко: — И я бы сумела выстрелить. Не сомневайтесь.
Детектив обернулся и поймал мой взгляд.
— Вы? Возможно. А может, и нет. Когда вы целились в меня, у вас были глаза прирожденной убийцы, Виржиния. А когда отдавали револьвер — жертвы. Решите, кто вы, раз и навсегда.
— А кто вы, Эллис?
Он улыбнулся одними губами. Глаза оставались холодными.
— Уж точно не жертва.
Ехать оказалось недалеко. Несмотря на последние слова Эллиса, молчание между нами не было тягостным. Впервые за много дней я чувствовала себя защищенной — не боялась ни Фаулера, ни призраков, ни таинственного шантажиста герцогини… Ветер быстро гнал по небу облака, сбивая их в неопрятные комки, похожие на овечью шерсть.
— Вечером будет гроза.
— Неужели, Эллис?
— Несомненно.
Местечко между двумя огромными дубами и впрямь не просматривалось с дороги. Лошадей детектив привязал на опушке, шагах в пятнадцати от берега, а сам сложил вчетверо свой плащ и позвал меня:
— Присаживайтесь здесь, Виржиния. Разговор, чувствую, будет долгим.
— А вы?
— Моим брюкам, в отличие от вашего красивого платья, ничего не грозит, — улыбнулся он, устраиваясь рядом, но так, чтобы не упускать из виду дорогу к станции. — Рассказывайте, Виржиния, что у вас случилось, если вы рискнули поехать сами. Убийство?
— Пока нет, — я качнула головой. Журчание ручья умиротворяло. Сейчас утренние новости уже не казались мне такими ужасающими и мрачными. Действительно, Абигейл еще с вечера подумывала о том, чтобы к завтраку не спускаться. — Эллис, раз уж времени много, давайте начнем с ваших новостей. Почему вы преследовали мисс Тайлер? Она заметила вас, перепугалась и попросила у меня нож для самообороны.
— Я не преследовал, — детектив сорвал травинку, повертел ее в руках, но прикусывать, как деревенский мальчишка, не стал. — Как говорила моя бабушка Эйлин, тот, кто заботится о ближних, и сам живет дольше. После второго письма за вашей мисс Тайлер стали следить. Молодой мужчина, рост выше среднего, волосы темные, вьющиеся, кожа довольно светлая. Ехал он на расстоянии. Живет в замке. Цели его мне непонятны. Я решил не рисковать головой мисс Тайлер и проводить эту замечательную девушку, правда, не рассчитал с расстоянием и был замечен. Конюх герцогини Дагвортской, который посчитал меня поклонником мисс Тайлер, за символическую плату в четыре рейна согласился вывешивать на определенном зубце стены над воротами цветную ткань, когда ваша служанка берет лошадь. Я живу в деревеньке на другом берегу реки, и в бинокль мне прекрасно видно, когда появляется яркая тряпка. Я беру свою кобылку и еду вслед за мисс Тайлер. Только вот сегодня, — он усмехнулся и скосил на меня глаза, — не ожидал встретить тут вас, да еще с револьвером.
— Думаете, следовало бы оставить его в замке?
— Ни в коем случае! — Эллис рассмеялся. — Вы были неподражаемы. Так что же вас так напугало в Дэлингридже?
Я молча достала из ридикюля письмо и протянула детективу. Ему хватило всего двух минут, чтобы пробежать глазами исписанные нервным почерком листы. Пока Эллис читал, выражение его лица становилось все более мрачным.
— Сегодня же узнаю все про эту миссис Халли, — пообещал он, сворачивая письмо. — Кажется, я где-то уже слышал имя «Белая Голова». Наверняка мошенница. Травы отошлю нашей общей знакомой Зельде через своего человека в Управлении. Через три-четыре дня придет ответ. Если в сборе есть ядовитые растения, то шантажист наверняка Доминик Синглтон. Если нет… Тогда я склоняюсь к версии Фаулера.
— Но почему? — я опешила. Честно говоря, вчера столько всего произошло, что претензии к баронету совершенно вылетели у меня из головы. — О, вы, наверное, проверили дом этой… мадам Эрис, — имя содержательницы притона осталось у меня на языке гниловатым привкусом.
— Проверил. И выяснил кое-что любопытное, — Эллис интригующе понизил голос, и я машинально наклонилась, чтобы слышать лучше. — Мадам Эрис действительно содержит публичный дом. Весьма респектабельное заведение среди ему подобных — девушки, как правило, здоровы, и по карману они весьма ограниченному кругу лиц. Мальчиков среди обслуги мадам Эрис не держит, однако легко сдает верхние комнаты для свиданий любовникам, которые по разным причинам не могут встречаться в других местах. Так вот, Винсент Фаулер заказал те самые верхние комнаты. Понимаете, Виржиния? Конечно, я не знаю наверняка. Он мог пригласить в те же комнаты и своих знакомых леди не слишком тяжелого поведения. Но мог и не приглашать.
— Значит, Синглтон… — я осеклась, осмысливая ситуацию заново. Эллис неприятно улыбнулся.
— Да, полагаю, у него были все основания беспокоиться о племянниках.
— Вы считаете, что Фаулер мог… — начала я испуганно, однако детектив только поморщился:
— Ничего подобного я не говорил. Сказал только, что у Синглтона были все основания для беспокойства. Не знаю, насколько искренне он заботится о племянниках, но имя Дагвортов для него — не пустой звук. Вы знаете, что около девяти лет назад Доминик Синглтон спешно покинул Дэлингридж и перебрался на западную окраину Бромли, где и прожил следующие четыре года? Нет? Так слушайте. Один смышленый констебль из Управления Спокойствия по моей просьбе навел справки о том периоде, — Эллис задумчиво перевернул травинку и серебристой метелочкой провел себе по щеке. — Говорят, что Синглтон бедствовал. Денег едва хватало на плату за жилье и на самые необходимые вещи. Однако он никогда не брал взаймы, и даже если ему предлагали, отвечал, что Дагворты не побираются.
— Значит, гордый?
— Гордиться своей семьей — не порок, как говаривал мой дорогой кузен Оливер, — со странным выражением лица ответил Эллис. — В любом случае, Синглтон вполне мог посчитать, что визит юных наследников в публичный дом, да еще в компании скандально известного Винсента Фаулера, ничего хорошего Дагвортам не принесет. Способен ли такой человек, как Синглтон, на ложь во благо? Думаю, да. Но эта же мания, навязчивая забота о честном имени Дагвортов, делает его главным подозреваемым, если записки намекают на то, что в сыновьях Абигейл нет ни капли крови Дагвортов. Синглтон, думаю, имеет доступ в покои герцогини, знает многие тайные ходы в замке и наверняка входит в число тех, кому было известно о самых первых записках… Кстати, я подозревал, что их писала сама герцогиня, причем сугубо для «личного пользования» — бумага дорогая, чернила тоже; если сравнить их с теми, которыми постоянно пользуется Абигейл, наверняка не найдется и трех отличий, — довольно заключил он.
— О, к слову о записках, — спохватилась я. — Что скажете о бумаге и чернилах, которые я использовала в прошлый раз?
— Очень похожи, — вздохнул Эллис. — Говорите, в каждой гостевой комнате стоят такие? Увы, на круг подозреваемых это не влияет. К чернилам и бумаге имеют доступ и постоянные жители Дэлингриджа, и гости. Кстати, проживание вдали от замка — это не алиби. Записки мог подкидывать и сам шантажист, и кто-то из прислуги по его просьбе… Виржиния, а вы готовы рискнуть?
— Да! — откликнулась я прежде, чем осознала это, и добавила, пытаясь исправить ситуацию: — Если риск необходим, то, разумеется, я не буду оставаться в стороне. Вы что-то придумали, Эллис?