– Понятно.
– Вот я и думаю, что если я, постаревший, вдруг предстану перед Шуичи, то, может быть, он немного и испугается, но быстро поймет, в чем дело.
– А ты что думаешь, Казу?
Киоко сказала это таким тоном, словно только от нее и Казу зависело, сможет ли Готаро вернуться в прошлое. Голос Казу, когда она заговорила, был жестким и суровым.
– Вы понимаете, что, хоть вы и вернетесь в прошлое, настоящее от этого не изменится?
На самом же деле она имела в виду вот что: «Вы не сможете предотвратить смерть своего друга!»
Множество посетителей приходили в кофейню в надежде вернуться в прошлое и спасти кого-то от гибели. И каждый раз Казу рассказывала про это правило.
Дело было не в том, что она оставалась безучастной к горю тех, кто потерял близкого человека. Просто это правило было непреложным, и неважно, кем был посетитель и чего он хотел.
Услышав слова Казу, Готаро остался спокоен.
– Я в курсе, – ответил он ровным тоном.
Зазвонил дверной колокольчик, и в кофейню вошла девочка. Когда Казу увидела ее, то вместо «Добро пожаловать» сказала:
– Добро пожаловать домой!
Девочку звали Мики Токита. Она была дочкой Нагаре Токиты, владельца этой кофейни. Мики гордо продемонстрировала свой ярко-красный школьный ранец фирмы «Рандосеру».
– Moi[2] вернулась, дорогие мои! – на всю кофейню заявила она.
– Здравствуй, Мики, дорогая! Откуда у тебя такой отличный ранец? – спросила Киоко.
– Она купила его для moi! – ответила Мики, с широкой улыбкой указывая на Казу.
– Какой красивый! – одобрительно покивала Киоко.
Посмотрев на Казу, она тихо шепнула ей:
– А в школу разве не завтра?
Она совсем не собиралась критиковать поведение Мики или потешаться над ней. Наоборот, она была счастлива оттого, что девочка так рада новому ранцу.
– Да, в школу завтра, – ответила Казу, слегка улыбнувшись.
– Как поживает мадам Кинуйо? Она в добром здравии? – громко спросила Мики, и ее голос эхом разнесся по кофейне.
– Госпожа Кинуйо здорова! Мы пришли сегодня, чтобы купить для нее еще кофе и бутерброд, который делает твой папа, – ответила Киоко, держа в руке бумажный пакет с едой, взятой навынос. Йошуке, сидевший на соседнем стуле спиной к Мики, все еще пил вторую порцию апельсинового сока через трубочку и не реагировал на девочку.
– А госпоже Кинуйо еще не надоели папины бутерброды? Она же их каждый день ест.
– Госпожа Кинуйо говорит, что ей нравятся и папин кофе, и его бутерброды.
– Я не знаю почему. Папины бутерброды не такие уж вкусные, – все так же громко заявила Мики.
Кто-то высокий вышел из кухни.
– Так-так, кому это тут не нравятся мои бутерброды?
Это был Нагаре, владелец кафе и отец Мики. Кей, так звали мать девочки, умерла. У нее было слабое сердце, и она скончалась шесть лет назад, сразу же после рождения дочери.
– Ой, так, дорогие, пойдет-ка moi лучше отсюда, – объявила Мики. Она поклонилась Киоко и ретировалась в заднюю комнату.
– Moi?
Киоко удивленно уставилась на Нагаре, словно хотела спросить: «Где она этому научилась?»
– Без понятия, – пожал плечами Нагаре. Покосившись на него и Киоко, Йошуке стал толкать мать в плечо.
– Давай уже пойдем? – попросил он, словно ему надоело ждать.
– Ой, мы же уходить собирались, точно, – сказала Киоко и встала со стула у стойки, а потом спародировала Мики: – Moi покидает вас, дорогие.
Она отдала бумажный пакет Йошуке и, не глядя в счет, положила купюры за бутерброд, кофе и два сока на стойку.
– Второй апельсиновый сок в подарок, – сказала Казу, забирая со стойки только часть денег, и стала громко стучать по клавишам кассы.
– Нет, я оплачу.
– Ты не платишь за то, чего не заказывала. Я просто угостила Йошуке.
Киоко не хотела забирать те деньги со стойки, но Казу уже сложила остальные купюры в ящик кассы и протянула ей чек.
– Ой, ну ладно.
Киоко было как-то не по себе оттого, что она не оплатила второй напиток, но женщина знала, что Казу ни за что не возьмет за него деньги.
– Ладно, будь по-твоему, – сказала Киоко, забирая деньги со стойки. – Спасибо!
Она вернула деньги обратно в кошелек.
– Передай мои наилучшие пожелания почтенной Кинуйо-сенсей, – произнесла Казу с вежливым поклоном.
Кинуйо учила Казу рисованию, с тех пор как той исполнилось семь лет. Именно по совету пожилой женщины она поступила в университет и после его окончания работала на полставки в школе искусств своей учительницы. Теперь, когда Кинуйо положили в больницу, Казу преподавала во всех классах.