Плачущую леди я заметила ещё издали.
Лиам был прав — даже на расстоянии от нее исходило ощущение смутной тревоги, опасности… и тайны.
Леди была очень стройна и высока, но при этом казалась хрупкой, словно молодое буковое деревце. Длинное, до самого пола, зауженное к низу платье в бежево-зеленых тонах лишь подчеркивало первое впечатление. Пышные светлые кудри леди были забраны наверх, но кончики их доставали до талии — верно, если бы леди распустила волосы, то они оказались бы длинней, чем даже у Глэдис. Довершали костюм леди молочного цвета кружевные перчатки и шляпка с пышной вуалью, сейчас откинутой назад. Нечто в осанке, в нервных движениях рук, в скромности наряда говорило о весьма юном возрасте… но украшения были, скорее, как у замужней особы.
Тихонько всхлипывая, леди рыдала на плече у своей то ли компаньонки, то ли служанки — темноволосой женщины, удивительно похожей на неё фигурою и осанкой. Эта служанка что-то вполголоса объясняла Мадлен, взволнованно теребящей платок, и поглаживала хозяйку по плечам. Завидев меня, она умолкла и опустила глаза.
— Добрый вечер, — улыбнулась я, слегка отстраняясь от Лиама и делая вид, будто всего лишь придерживаю мальчика за плечо, а вовсе не опираюсь на него. — Мы, кажется, не имели честь быть представленными друг другу, — невозмутимо, словно не замечая неловкости ситуации, продолжила я. Правила этикета требовали пройти мимо, не замечая чужих слез, но что-то подсказывало, что сейчас мне следовало ненадолго позабыть о воспитанности. — Впрочем, мы ведь уже встречались где-то? Графиня Эверсан-Валтер, Виржиния, — склонила я голову. Повисла неловкая пауза. — А это мой воспитанник — Лиам, баронет Сайер… — тут я запнулась, на мгновение растерявшись — как представить Мадлен? Аристократии она обычно сторонилась, а всем прочим представлялась просто по имени, питая странную неприязнь к своей фамилии. Но что хорошо для людей вроде Эллиса, то не подходит для высшего света. — … с Мадлен, я вижу, вы уже познакомились; она моя… моя компаньонка.
Леди замерла, как настороженная птица, и ответила мне служанка:
— Бесконечно польщена знакомством с вами, леди Виржиния. Думаю, во всей Аксонии не найдется человека, который не слышал бы о вас или о мисс Мадлен Рич, как и о «Старом гнезде», — грудным голосом произнесла она и склонила голову, насколько позволяло неудобное положение. Формулировки речи её были безупречны, но звучали как-то… заученно, что ли? Точно их приготовили и зазубрили заранее, специально для подобных случаев. — Прошу прощения, но моя госпожа, леди Кэмпбелл-Чендлер, сейчас не вполне здорова, и не может представиться, как подобает. Меня зовут Мэй, леди, — и она снова опустила голову. — Ещё раз приношу нижайшие извинения.
— Леди Кэмпбелл… Чендлер? — удивленно переспросила я. — Прошу прощения за любопытство, но мне однажды довелось разговаривать с леди Агнесс Кэмпбелл, баронессой Кэмпбелл. Вы с нею случайно не родственники?
Реакция на простой вопрос оказалась совершенно неожиданной.
Леди вздрогнула всем телом… и разрыдалась в голос, по-детски и беспомощно.
И не знаю, как так вышло, но закончилось все тем, что мы вчетвером стояли у борта, Мэдди и Мэй прикрепляли шпильками отлетевшую от шляпки густую вуаль, леди вытирала глаза моим платком — и хриплым шепотом говорила. А я внимательно слушала, опираясь на плечо Лиама, старательного делающего вид, что он глухой, немой, беспамятный и глупый одновременно.
— Агнесс — моя мамочка, — придушенно объяснила леди Кэмпбэлл. — Меня зовут Арлин. Позапрошлой зимой папочка очень сильно заболел, все время кашлял, а врач отчего-то не смог ничего сделать, и… потом мамочка заболела. А когда и брату стало плохо, меня отослали в загородный дом. И… и… теперь я одна, — заключила она совсем тихо.
— О… — выдохнула я. Действительно, история показалась очень знакомой; о чем-то подобном писали в газетах, но тогда я была слишком удручена смертью леди Милдред, чтобы следить ещё и за другими новостями. — Примите мои глубочайшие соболезнования, леди Кэмпбелл, и простите за неуместный вопрос… Тяжело остаться одной в столь нежном возрасте.
— Это мне нужно извиняться. Я такая плакса, — Арлин прижала платок к губам и зажмурилась. — Мистер Чендлер говорит, что это нервические припадки из-за дурной наследственности.
— Мистер Чендлер?
— Мой супруг, — она уткнулась взглядом в палубу. — Я… простите, правда, не могу говорить.
Глаза у неё снова сделались мокрыми.
— Что ж, не буду настаивать, — кивнула я. — Позвольте один вопрос — почему вы плакали, леди Кэмпбелл?
В эту секунду Лиам незаметно дернул меня за платье сзади и указал подбородком на Арлин — она как раз подняла правую руку, чтобы воспользоваться платком. Я пригляделась — и ахнула: от локтя и до запястья кожа вся пестрела синяками, и видно это было даже сквозь кружевные перчатки. Продолговатые синяки, не слишком широкие, словно… словно…
Додумать эту мысль я не успела.
Мэй вдруг вытянула шею, точно силилась разглядеть что-то, и забеспокоилась.
— Леди Виржиния, нам нужно срочно идти! — Мэй нахлобучила шляпку на Арлин, расправила вуаль и взяла госпожу за руку. — Ещё раз прошу прощения, но нам необходимо вернуться в каюту! Прямо сейчас!
Служанка быстро наклонилась к уху Арлин и что-то прошептала. Я уловила только дважды повторенное «он», «не должен» и что-то про «сможет защитить». Арлин испуганно прижала руки к груди и обернулась ко мне:
— Встретимся за завтраком, леди Виржиния! Благодарю за всё! — пискнула она — и, увлекаемая служанкой, засеменила вдоль борта.
Такая резкая перемена встревожила меня. Я оглянулась по сторонам в поисках того, что могло напугать леди Кэмпбелл и её служанку. Кажется, ничего необыкновенного не произошло: так же прогуливались в отдалении пассажиры, большей частью иностранцы; два матроса спорили о чем-то на повышенных тонах, стоя у двери в служебные помещения; прятался за мольбертом художник — любитель морских закатных далей…
— Леди Гинни, туда гляньте, — дёрнул меня за рукав Лиам.
Около широкой лестницы, ведущей к каютам, беседовал с пожилой четой светловолосый мужчина в коричневом костюме. Я пригляделась.
Дама-собеседница рассмеялась и принялась обмахиваться веером. Её спутник начал что-то с жаром втолковывать блондину, размахивая руками… Ничего особенного, обычная салонная беседа.
— Лиам, что с ним не так? — сдалась я через некоторое время.
— Да смотрел он на нас, — нахмурился мальчик, смешно сдвинув белесые брови. — Всё время смотрел, хоть с теми и языком молол. А как Мэй этого белобрыску заметила — она аж побелела. Вот так.
— Интересно… — Мы с Мэдди переглянулись. — Готова спорить, что это и есть тот самый «мистер Чендлер». И, конечно, расстояние может исказить впечатление… но, похоже, он значительно старше бедняжки Арлин.
Мадлен энергично повела рукой, кивнула в сторону Чендлера и приняла задумчивый вид.
— Верно, стоит разузнать о нём побольше, — согласилась я. — Как и об Арлин. Интересная у неё служанка… Мэдди, Лиам, пройдем сейчас мимо этого якобы Чендлера, рассмотрим его поближе. Всё равно нам надо спускаться в каюту — я хочу сменить платье перед ужином с дядей Рэйвеном.
Изображая образцовое «семейство» — леди, её компаньонка и воспитанник — мы проследовали к лестнице. Ни мужчина, ни пожилая чета на нас не обратили ровным счетом никакого внимания, даже голоса не понизили. Беседа шла, кажется, об экспорте каких-то станков на материк; прозвучало слово «ссуда».
«Значит, не салонный разговор, — мысленно поправилась я. — Деловой».
А вслух спросила, когда мы оказались в коридоре:
— Как ваши впечатления, господа сыщики?
Мадлен пожала плечами и неопределенно повела рукой. Значит, ничего.
Лиам же насупился, как недавно на палубе и выдал, глядя в сторону:
— У него, это… морда медовая!
Я оторопела.
— Что, простите?
— Ну, медовая, — неохотно повторил он. — Как у дяденьки из цирка, который сначала обещает бесплатно на представление пустить, а заместо этого на мясо для всяких там жирафов пускает…