Чёрт, опять средневековье. Я резко села на кровати, озираясь. Одеяло сползло вниз, оголив грудь. Да, тогда же спали нагишом, как сейчас помню, читала: «на высоких подушках, почти сидя, ибо лежащий человек более всех прочих подвержен козням злых духов». Я скосила глаза вниз: не моя грудь, и руки не мои. Интересно, а где сейчас моё собственное тело? Я его очень люблю, так что не хотелось бы, чтобы его как-нибудь попортили, пока меня в нём нет.
Это средневековье было другим, не таким, из которого меня выкинуло. Тёмно-синий балдахин из плотного шёлка с золотыми шнурами, витые столбы из белёного дерева, и подушки. Целая гора подушек. Я похлопала по ним ладонью. Пуховые.
Вот те раз. Я - знатная дама. И сейчас ко мне придёт какая-то Марта, наверное, горничная.
Я соскочила с кровати - очень высокой, - и только потом обнаружила три резные ступеньки, почти скрытые съехавшими набок простынями.
Спальня была не особенно велика, но потрясающе красива, богата и торжественна.
Стены украшали двухцветные фрески: по красной охре ползли вверх, извиваясь, золотые побеги сказочных растений; всё свободное пространство занимали ковры с вытканными картинами куртуазных сцен и гуляний в волшебных садах. Вдоль стен стояли скамеечки, скамьи со спинками и сундуки, прикрытые расписными тканями - все белые с позолотой; шкаф, устроенный меж витражных окон, украшали оковки и резьба, на мой взгляд, всё же немного грубоватая. Гобелены, правда, были действительно чудесные.
Колпак огромного камина, прямо напротив кровати, тоже покрывали росписи; нижнюю часть колпака занимал барельеф, изображавший леопардов и лилии. По бокам от камина стояли массивные кресла, каждое с двумя ступенями и многочисленными подушками. Мелкая изразцовая плитка разных цветов выстраивалась на полу в причудливые узоры.
О! Зеркало. Большое зеркало. Фантастика. Я уже успела отвыкнуть от этой роскоши. Оно стояло возле окна, повёрнутое боком, потому я его сразу и не заметила. Я встала перед ним, внимательно вглядываясь. Зеркало было мутноватое. Ну, ничего. Сгодится.
С той стороны на меня смотрела темноволосая девушка примерно моих лет или около того. Лицо - нельзя сказать, что особенно красивое, простоватое, что ли. Нос длинноват. Мой был симпатичней. Талия, бёдра - всё на месте. Но вот волосы роскошны. Слегка волнистые, тёмно-тёмно-каштановые, длиной почти до талии. А на животе... н-да, подбрить не мешало бы.
Интересно, кто я такая? Это - замок, богатый замок, сразу видно, хотя я и не бог весть какой спец по замкам. И мужчина с эспаньолкой сказал: «дама». Вот про это я знаю, сама в дипломе писала. «Дама» в те времена - это обращение к знатной женщине любого возраста, даже к девочкам, а всех простолюдинок именовали «демуазель». Это сейчас замужем-незамужем.
О! Это Франция. «Дама» - французское слово.
Стоп.
Меня прямо кольнуло. Леопарды и лилии. Леопарды - они английские. А лилии появились на британском гербе после начала Столетней войны, как знак претензий Эдуарда III на французский престол.
Боясь поверить своей догадке, я медленно подошла к камину. Сбоку к нему был прислонен самый настоящий меч. Мои глаза расширились: на лезвии, чуть повыше рукояти, явственно виднелась выгравированная буква «J» с крохотной короной наверху.
«J». Jeanne. Жанна. Тот мужчина с эспаньолкой так и назвал меня - Жанна. У неё все доспехи и оружие были проштампованы этой буквой. И Бовé: удивительно, что я сразу не обратила внимания на это слово. Должность епископа Бовé занимал Пьер Кошон, инквизитор, осудивший на смерть Жанну д’Арк.
Старуха Гро так и сказала: в какую женщину вселится моя душа - не известно, это зависит от того, кто я была и что у меня в голове.
А кем я была? Да никем. Девчонка-институтка. И что у меня было на уме всё последнее время? Правильно: курсовая, Жанна д’Арк и чёртовы средние века, вот и загремела я в соответствующее место.
Я шлёпнулась голым задом в ближайшее кресло. Я - Жанна д’Арк, Орлеанская Девственница. И сейчас ко мне придёт самый настоящий Пьер Кошон. Ничего себе пельмешки.
Значит, Жанна всё же не была простой крестьянкой, а у д’Арков просто находилась на воспитании. Чтобы поверить в это, достаточно посмотреть на комнату, в которой её держат. А я, помнится, всю голову сломала, пытаясь разобраться во взаимоисключающих версиях разных умников. А теперь всё очевидно, жаль только, что не получится хоть на полчасика вернуться обратно, зайти на кафедру, и рассказать об этом. Да с доказательствами. И ещё лучше - с фотографиями. Я нервно хмыкнула: вот вам, профессор, фотка голой Жанны д’Арк.
Жанна - принцесса, незаконнорожденная дочь королевы Изабо и герцога Луи Орлеанского. Ведь иначе как объяснить, что её сразу допустили до встречи с королём, да не просто допустили, а проводил под белы рученьки сам Людовик Бурбон? Как это её назначили главнокомандующей, да ещё хоругвеносцем, а такое право могло быть пожаловано только лицам королевской крови? И как простой крестьяночке могли изготовить именное оружие с начальной буквой её имени, да ещё с короной над ней - точно такое же, как у короля и его родичей? И откуда на её гербе королевские лилии? Поэтому даже у инквизиции обращение с принцессой крови, пэром Франции, должно быть соответствующее, именно такое, какое я вижу вокруг себя.