Что-то в его взгляде показалось мне странным. Забеспокоившись, я села на кровати и нетерпеливо спросила:
— В чем дело?
— Мне не понравились результаты УЗИ и КТГ твоей сестры. Я предложил ей лечь на обследование с возможным скорым родоразрешением, но она решила ждать, когда все начнется само.
— Малышу что-то угрожает? — я вцепилась в руку Вадима.
— Я думаю, у ребенка возможны проблемы с клапаном сердца, но точнее мы увидим только после родов. Я велел твоей сестре связаться со мной, как только начнутся схватки.
Ровно в этот момент телефон Вадима задребезжал на стеклянном столике. Мы оба вздрогнули и переглянулись, прекрасно понимая, что во втором часу ночи может позвонить только тот, кто нуждается в помощи.
Вадим ответил на звонок и, нахмурившись, коротко ответил:
— Какой роддом? Скоро буду.
Отложив телефон, он вскочил и начал собираться, делая все предельно слаженно и аккуратно, словно стресс не имел над ним никакой власти.
— Лиля? — практически беззвучно произнесла я, и Вадим кивнул.
— Все будет хорошо. Я прошу тебя, не переживай, — он склонился надо мной и мимолетно чмокнул мои губы.
Словно очнувшись от гипноза, я подскочила на месте и тоже начала собираться.
— Я еду с тобой, даже не спорь! — воскликнула я и снова поймала на себе взгляд, полный глубокой непередаваемой нежности.
В роддоме нас встретил взволнованный Гриша. Он мерил расстояние широкими шагами, в то время как на диванчике в углу мирно сопели Васька и Борька.
Прямо перед нами с другой стороны коридора показались родители. Я поймала себя на том, что мы с Вадимом держимся за руки, как влюбленные школьники, и попыталась освободиться, но мужчина только надежнее стиснул ладонь, словно боясь, что я снова сбегу от него.
Пока мама присела возле внуков, чтобы проверить их сон, папа пожал руку Грише и двинулся ко мне, чтобы обнять, но замер, заметив наши с Вадимом сплетенные руки. Наконец Вадим сам отпустил меня и протянул руку отцу.
— Добрый вечер. Я Вадим, врач-гинеколог, — коротко представился он, оставляя мне решать, когда и при каких обстоятельствах заявить о том, что он мой любимый мужчина.
— Добрый вечер. Сергей Валерьевич — папа Лили, — мужчины пожали руки и расступились, однако папа продолжил сверлить Вадима недоверчивым взглядом.
— Боже, пап, как я рада вас видеть! — я кинулась в папины объятия, отвлекая его от Вадима.
Вадим же в это время приветственно кивнул озадаченной маме и двинулся на пост, где его встретила медсестра. Он просмотрел какие-то записи и ушел вслед за девушкой в другой конец коридора.
— Давно схватки? — спросила мама, приобнимая Гришу за плечи.
— С десяти вечера, — отозвался зять и продолжил, будто оправдываясь: Я хотел сразу везти ее в роддом, но Лилька все говорила, что интервал большой, что лучше дома переждать этот период.
— Все верно, — мама ласково улыбнулась, — Дома спокойнее.
Я с беспокойством глянула на родителей и задумалась, а знают ли они о том, что у малыша есть какие-то проблемы с сердечком? Знает ли об этом Гриша?
— Яна! — за спиной позвал Вадим, и я, обернувшись, заметила на его лице тревогу.
Быстрым шагом я сократила расстояние между нами и вцепилась в его плечи.
— Все нормально? — требовательно спросила я, словно перепуганная кошка, цепляясь ногтями за его халат.
Вадим погладил мою щеку и ласково улыбнулся, вероятно, полагая, что эта улыбка скроет от меня его тревогу.
— Скажи, как есть! — взмолилась я, и Вадим сдался.
Он резко выдохнул и выдал как на духу:
— Мои коллеги готовятся к экстренному кесареву, — заметив на моем лице ужас, он добавил уверенным тоном: Я буду рядом. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
В тот момент я забыла о родителях, о Грише, о спящих на кожаном диванчике племянниках. Даже о сестре, которую готовят к операции. Я видела лишь спокойные орехово-карие глаза Вадима, кажущиеся медовыми в ярком освещении больничного коридора. Все будет хорошо.
Иначе быть не может, ведь он волшебный доктор.
— Я люблю тебя, — шепнула я и прижалась губами к теплым губам Вадима.
Мы соприкоснулись лбами, соединяясь дыханием и вверяя друг другу безмолвные клятвы любви. Я знала, он вернется ко мне с хорошими новостями.
— Мне нужно идти, любимая, — мужчина еще раз чмокнул меня и убежал готовиться к операции.
Я же медленно обернулась, ожидая увидеть осуждающие взгляды. Но вместо этого я встретила лишь…Облегчение?
Мама вытирала слезы и радостно улыбалась мне. Папа лукаво подмигнул. Гриша же и вовсе не обратил на меня никакого внимания.
Я двинулась к ним, чтобы рассказать то, что передал мне Вадим, как в этот момент телефон издал рингтон, который я не слышала очень давно. Я вросла в пол, ведь эта мелодия стояла на вызовах от Димы.
Дрожащей рукой я подняла телефон к глазам и, увидев на дисплее фотографию мужа, улыбающегося с палубы корабля, я резко вдохнула и приняла вызов.
— Дима? — неуверенно пробормотала я.
— Яна! Яна! Девочка моя! —охрипшим голосом затараторил муж, — У меня мало времени, так что, пожалуйста, слушай внимательно.
Волнение в душе натянулось тонкими струнами, позвякивающими от каждого слова, произнесенного мужем. Что-то в его голосе было не так. Дима, всегда настроенный равнодушно по отношению к любой проблеме, казался по-настоящему озабоченным. В его тоне сквозила боль вперемешку со страхом.
— Дима, что случилось⁈ —перебила я, чувствуя, как задыхаюсь от переживания, накрывшего с головой.
— Яночка, у меня большие проблемы. Я вляпался в нехорошие дела и попал на крупную сумму денег. Если ты не соберешь пять миллионов, меня убьют, малышка! — рваные судорожные вдохи нагнетали страх внутри меня и, напуганная, я не сразу поняла, что от меня требуется.
— Дим, я не понимаю. Это шутка? Какие пять миллионов?
— Яна, мать твою!— —Дима зарычал, взбешенный моей несообразительностью, — Продай квартиру или займи у предков. Слышишь? Ты хочешь, чтобы я вернулся живым или нет?
— Во что ты вляпался? —едва шевеля пересохшими губами, спросила я, готовая вот-вот грохнуться в обморок от усталости и перенапряжения.
— Малыш, пять миллионов на мой счет. У тебя ровно неделя. — чуть терпеливее пояснил муж, — И никакой полиции, ясно? Иначе меня грохнут сразу, не дожидаясь окончания срока.
— Дима! Дим! Подожди! —вскрикнула я, но в ответ услышала лишь прерывистые гудки.
Заметив ужас на моем лице, ко мне поспешила мама. Папа в этот момент уносил на руках спящую Ваську.
— Янушка, что случилось? — забеспокоилась мама, но я, не имея возможности вымолвить и слова, только махнула рукой.
Закрыв глаза, я медленно осела вниз по стенке. Что мне делать? Какие, к черту, пять миллионов за неделю? Боже, Дима, как ты мог так со мной поступить?
— Яна, тебе плохо? Я позову врача! — мама суетилась, но я придержала ее за рукав.
— Все в порядке. Дима возвращается. Нужно как-то рассказать ему про Вадима, — натянуто ровным тоном ответила я, стараясь успокоить маму.
— Дима взрослый мужчина. Он все поймет. — мама помогла мне подняться и сесть на стул, — Все будет хорошо. Главное, чтобы ты была счастлива, моя дорогая.
Счастлива. Стоит счастью замаячить на горизонте, как некие темные силы уволакивают его во мрак. В голове лихорадочно крутились мысли, как продать квартиру в максимально короткие сроки. И почему мне нельзя обращаться в полицию, если в деле замешаны преступники? Где сейчас находится мой муж? Что, если он где-то в России? Не могут же его держать в заложниках где-то за границей!
Воображение живо нарисовало побитого истощенного мужа — заросшего, измученного, обезвоженного. На глаза навернулись слезы от жалости, от страха. Даже несмотря на то, что наш брак изжил себя, я не могла бросить мужа в беде. Он все еще был родным для меня человеком — он все еще был моим мужем, и моим долгом было сделать все возможное, чтобы вытащить его из передряги.