В это время лежавший младенец громко заплакал, и Алёна, тут же оборвав смех, склонилась над ним и принялась агукать и поправлять шапки-шарфики, называя того «сладеньким Никитушкой», «золотцем» да «пупсиком». Мама из Алёны вышла, конечно, хорошая, только жаль, не его детей. Ну, один — не два, он не против, он уже смирился.
— А он хорошенький, правда? — спросила Алёна. — Жаль, что не мой.
— В смысле немой? Он же только что плакал… — не понял Кир. — То есть… ребёнок не твой?
— Ну конечно, а ты что подумал? — Алёну эта ситуация явно забавляла. — Я его няня. И няня Ростика. И я их ужасно люблю. — И она засмеялась снова.
Кир почувствовал неимоверное облегчение, даже задышалось легче, будто внезапно исчез камень, давивший на сердце все эти три месяца. И не потому, что Алёна неожиданно оказалась свободной, а из-за того, что ситуация наконец-то прояснилась окончательно. Странно, но парень даже пожалел о том, что этот смешной щекастый Никитос будет жить не с ним.
А девушка уже рассказывала историю своей жизни. О том, как весной неожиданно пришло известие о смерти любимого отца, скончавшегося в ДТП, после чего с мамой случился сердечный приступ, надолго приковавший её к постели. На плечи Алёны, тогда ещё ученицы одиннадцатого класса, свалился непомерный груз — она, считай, сама занималась и похоронами, и больной матерью, и домашними хлопотами, и подготовкой к ЕГЭ… В первое время осиротевшей семье помогали малочисленные родные и друзья. Но Алёна, мечтавшая поступить на филологический, теперь твёрдо намеревалась после выпускного пойти в официантки, чтобы не сидеть у родственников на шее, — она уже и место себе подыскивала, — но неожиданно соседка по лестничной площадке предложила подработку — посидеть с её пятимесячным сынишкой, пока молодая мама восстанавливала фигуру на занятиях фитнесом или просто отдыхала от своего чада — она вполне могла себе это позволить. Алёне такая работа очень даже пришлась по душе, и вскоре, по рекомендации той же соседки, уже вывозила на прогулку в парк новорожденного Никитку, сына соседкиной приятельницы, покупала для него одноразовые подгузники, детское питание и всякие другие необходимые вещи, получая взамен не только радость от общения с забавными малышами, но и деньги, которых вполне хватало им с матерью на еду и лекарства. Необыкновенной радостью для девушки стало и то, что в университет ей удалось поступить на бюджетное место. Честно говоря, подала она документы в вуз только ради матери, так как, в отличие от неё, не питала иллюзий по поводу своего будущего и всё ещё пребывала в уверенности, что рано или поздно всё же наденет фартук с логотипом какого-нибудь ресторана и будет подавать посетителям вино стоимостью в несколько своих зарплат… А потом в материальном плане стало и вовсе хорошо, когда её мама окрепла настолько, что снова вернулась к своему любимому занятию — стала делать торты на заказ.
Кир слушал девушку не перебивая и с жаждой заблудившегося в пустыне странника ловил взгляд её чудесных глаз. Но Алёна рассказала не всё, умолчав о том, что влюбилась в него по уши — в человека, который так и не пригласил её на свидание, хотя это явственно читалось в его глазах, и который одним ноябрьским днём разбил ей сердце в зале торгового центра, по иронии судьбы построенного его же бригадой пять лет тому назад.
Но Кир сам начал об этом разговор, решив быть откровенным до конца и во всём. Чтоб не было между ними больше таких вот досадных недоразумений. Признался, что Алёна понравилась ему с первого же взгляда, что он сразу увидел в ней родственную душу и уже мечтал о серьёзных отношениях, но… в тот же самый день случайно увидел её в парке с книгой и коляской.
— У меня сразу упало сердце, — честно говорил он, — я не был готов к тому, чтобы полюбить ещё и чужого ребёнка и… попытался выкинуть тебя из головы. А потом встретил в книжном магазине девушку. Симпатичную. — Кир вздохнул, Алёна потупила взгляд. Когда она на него не смотрела, он терялся, словно оказывался в непроглядной тьме. Он и так, можно сказать, находился во мраке все эти три месяца, не имея возможности взглянуть ей прямо в глаза.
Чего ещё Кир не знал о Миле, так это того, что в «Буклет» она пришла не за книгами, а просто заскочила к подруге-кассирше забрать свой заказ — пудру, тональный крем, жидкий корректор…
— Я вас видела, — призналась Алёна.
— Да? Я думал… В общем, ничего у нас с ней не вышло.
— Почему? — прошептала она. У неё в голове не укладывалось, как можно такую красавицу как Мила променять на неё, такую невзрачную худышку в простом сером пуховике?..
— Да просто… она из того мира, в котором не читают книг.
Алёна лишь рассмеялась и покачала головой. Она сама по жизни часто сталкивалась с людьми, с которыми просто не о чем поговорить. Ещё тогда, когда она разговорилась с Киром у автомата с кофе, поняла, что на одной с ним волне.
И тут вдруг Кир сам покатил коляску. Алёне ничего не оставалось, как просто взять его под руку.
А гуляющие в парке люди нисколько не сомневались в том, что молодая пара с ребёнком — муж и жена, но ошибались они, нужно сказать, недолго, и уже пару лет спустя Кир с Алёной катали по тем же дорожкам двойную колясочку, которую обычно приобретают, когда в семье рождается двойня.
— Посмотри, как Никитушка сладко спит, — говорила она. — И эта его смешная соска с усами!..
— А Ростик свою уже давно выплюнул, — отвечал он, — но всё ещё не понял этого — видишь, как губами во сне причмокивает?
На дорожки, скамейки, газоны и деревья в парке, медленно кружась в воздухе, ложился крупный декабрьский снег. А до́ма обоих ждала ещё запечатанная, совершенно новая книга с пахнувшими типографской краской страницами, которые будут приятно, еле слышно хрустеть под пальцами и долго хранить тепло любящих и бережных рук.