– Ты любила его? – Часто Тома переходила на «ты», она никак не могла определиться какая форма обращения быстрее поможет скинуть форму отчуждённости или хотя бы расстегнуть её, чтобы сделать первую менее формальной. Она всё время думала о бутылочке выдержанного коньяка, который уже два дня выдерживался у неё в сумочки.
– Я? Иногда мне кажется, я до сих пор ещё люблю!
– Зачем же было уходить?
– В остальное время он меня бесил, – вспомнила Марина своего мужа, долговязого, долгорукого, его умудрённое бизнесом лицо, с морщинами чувства юмора. Она даже увидела, каким долгим стало бы и его лицо, услышав этот глагол. Нет, конечно, не мог он её бесить, скорее, она его.
– Как же вы жили вместе?
– Так и жили, – вытянула за нить из стакана мокрый пакетик чая Марина и начала выдавливать из него о стекло ложкой последнюю кровь. Это было скорее нервное, чем необходимое.
– Мне кажется, я понимаю, вы сталкивались на выходе коротким замыканием счастья.
– Ага, счастья прямо полные штаны, – нахмурилась Марина. Ей на секунду не понравилось, что залезли в её личную жизнь, пусть даже и прошлую. Вроде как кто-то рылся в гардеробе и примерял на себя её платья и не только.
– А почему расстались? – «Ей тоже не мешало бы выпить», решила Тома.
– Скучно ему стало, – глотнула Марина, добытого из пакетика чифира. Поморщилась и отодвинула от себя стекло.
– И он столкнулся с другой, – улыбнулась Тома, потянулась за сумкой и достала оттуда бутылочку. – Нельзя заставлять своего мужчину долго скучать, это опасно, – представила она Марине коньяк, повернув его лицом: – Будешь? Люблю дагестанский, он как настоящий джигит, всю ночь признаётся в любви, что башню сносит, а утром никаких последствий, его и след простыл и голова не болит.
– Нет, я крепкое не пью, – не знала Марина, как ей реагировать на предложение. – Чем опасно? – решила продолжить диалог она, держа в голове тот же самый вопрос: «Опасен ли алкоголь для шизофреников».
– Он обязательно начнёт искать себе для этого компанию, – откупорила бутылочку Тома и налила того же цвета немного в стакан из-под чая.
– Твой тоже нашёл?
– Ну, как тебе сказать. Была любовь, мы слизывали её жадно и беспощадно, как мороженое с палочки, она же, сладкая и очаровательная, исчезала, пока совсем не растаяла, потом только палочку в урну два раза в неделю, а то и в месяц. Вот и вся любовь.
– Прямо в точку, в точку G, – удивилась прозорливости соседки Марина и воспользовалась любимой фразой своей подруги по работе. Сама она, Марина, конечно, никогда бы не смогла это объяснить так точно. Дура и есть дура. Ну и что, какая есть.
– Мы не одиноки. Бабское всегда можно обобщить, в отличие от мужского, то уникально, – засмеялась Тома, потом подняла стакан и опрокинула коньяк в себя.
– Ага, как точно ты про них. А вы из тех, кто всех видит насквозь, наверное. По одному взгляду.
– По запаху.
– Да? И как узнать своего мужчину?
– От него будет нести твоими мечтами, – посмотрела Тома на Марину подобревшими глазами.
Марина пыталась вспомнить, несло ли мечтами от мужа, когда она его увидела впервые. На память кроме сладко-кислого запаха палой листвы ничего не приходило.
– Что вы замолчали? Пытаетесь вспомнить запах того времени?
– Ага.
– Ну, и как?
– Пахло листопадом.
– Я бы сказала, муравьиной кислотой. Знаете, лес в сентябре пахнет ею, аж нос щиплет.
– Вам виднее, – почесала бессознательно нос Марина, будто его укусил муравей.
– Ну всё же удовольствия какие-то в жизни совместной были? Не всё же одна кислота?
– Скорее да, чем нет.
– Сейчас их почти нет, ты хочешь сказать?
– А что, заметно?
Тома шмыгнула носом:
– Я это чувствую по твоим духам.
– А что с духами не так? – встрепенулась Марина.
– Сладковаты. Стремление к сладостям всегда говорило о нехватке любви. Да, удовольствия стали дороже, – рассуждала вслух Тома. – Поэтому мы их растягиваем, словно они резиновые. – Она махнула налитые себе пятьдесят коньяка и закусила печенькой. – Мир изменился, я знаю, – скромничал в парфюмере ангел. – Сейчас заниматься любовью без презерватива – всё равно, что без любви.
– А я привыкла уже без любви, в смысле ты права, мне не с кем.
– Это дурная привычка. Женщина должна трахаться, непременно и лучше даже сразу пока есть влюблённость, не дожидаясь большой любви. Её ведь может и не быть.
Марина отвлеклась от губ соседки и вспомнила своего ночного незваного гостя. «Могла ли я рискнуть? Могла, пожалуй, но не рискнула, что-то её остановило. Интуиция? Порядочность? Отсутствие навыков? Не хватило легкомысленности. А где их было взять – лёгкие мысли, если голова забита сплошь тяжёлыми».