…К этому времени освободился Лука Толокнов, с которым при первой его судимости некоторый отрезок времени Сергей Беда провёл на одной зоне. Лука устроился на работу токарем и жил во времянке у своего дальнего родственника инвалида Кадыка. Всё свободное время Лука находился во дворе и крутился около голубятников или развлекался рядом с подростками.
О своём пропавшем брате Юре Лбе, который сгинул бесследно, после криминальной истории связанной с подпольным цеховиком Суворовым он ничего не знал.
В конце мая приехал из Ярославля на выходные младший Моня. Он там оканчивал военное финансовое училище. Моня ходил по городу в военной форме и бравировал тем, что учится в училище, и что через две недели на его плечах будут сидеть погоны офицера.
Было солнечное воскресение и ничего плохого пацанам игравшим в карты не предвещало, пока не появился в саду Моня. Он был, выпивши, и вёл себя, как будто он уже имеет чин не ниже полковника:
– Вот призовут вас в армию, – говорил он, – попадёте ко мне служить. Я вас научу Родину мать любить. Кроме карт и драк ничего не знаете. Разгильдяями растёте, а это ни есть правильно. Я из вас сделаю бойцов. Быстро в Афганистан отправлю на войну.
– Моня ты лучше, чем нотации нам читать, дай мне форму твою на дискотеку сходить, – подтрунивал его Колчак.
Тот, принимая это за чистую монету, стойко отказывал. Начинал говорить о воинской присяге и доблести мундира.
…Витя Леонов – взрослый мужчина – инвалид третей группы работавший почтальоном и слывший знаменитым рыболовом, наблюдавший за игрой, сказал:
– Владимир ты лучше попроси у него форму сфотографироваться на водительские права. У твоего Серёги есть же Волга. А тебе покататься вдруг захочется. Милиция, когда тебя увидит что ты в форме, штрафовать ни за что не будет.
– Верно Витёк, – подхватил его идею Колчак, – давай Монь за бутылку на часок твою форму?
– Бутылка это маловато будет, – скривил губы Моня, – вот двадцать рублей впору, но деньги вперёд – моментально согласился он.
– И мне не забудешь налить, – сказал Витёк Моне, – как подателю рациональной идеи.
Вовка вытащил из кармана двадцать рублей и отдал Моне. Тот проверил деньги и, засунув их в карман брюк начал раздеваться до пояса. Брюки он категорически отказался снимать, сославшись на то, что на права не обязательно сниматься в полный рост и их он снимет, только в том случае если Колчак добавит ещё один червонец. Шутка стала превращаться в проверку будущего офицера, на верность присяги о которой он фанатично минуту назад рассказывал пацанам. Мальчишки с интересом наблюдали на торг, зная, что Вовка сейчас выкинет сногсшибательный номер.
Вовка взял рубашку с галстуком и фуражкой, передав всё это Джаге, настаивая, чтобы Моня снял брюки. Моня убедительно просил ограничиться тем, что он дал ему. Колчак с омерзением смотрел на Моню, а затем громким голосом сказал, что форму предателя никогда в жизни на себя не оденет.
Моня такого оборота не ожидал. Со злым лицом, которое делало его необычайно смешным он поднял вверх кулаки. В синей майке, с худыми руками, брызгая слюнями он сделал угрожающий шаг в сторону крепко сбитого Колчака. Но Вовку этот выпад не смутил. Он перешёл на шутливо – официальный тон. Выразительно сделав заявление в присутствие всех окружающих:
– Парни, вот здесь на историческом месте, где несколько десятилетий назад возвышался бюст великого и гениального Ленина, где последователи его учения в лице Педро и Джаги, Курсант Ярославского училища по кличке Моня, нарушив присягу и опозорив честь мундира, замарал Родину, за два червонца. За эти деньги можно купить в народных промыслах пару лаптей и хохломскую матрёшку. Даже Иуда, продавая Христа за тридцать серебряников, имел навар в 57 граммов чистого золота. Позор таким офицерам Великой страны советов
Моня не подумал, что когда – то маленькие мальчишки давно подросли и мышцы свои накачали. Он наотмашь, хлёстко ударил Вовку, который не ожидал, что на Моню оскорбительно подействует его шутливый монолог.