– Значит, мсье Лебуа тоже участвует в фестивале?
Его вопрос прозвучал по-детски наивно – разумеется, раз глава свыше трех тысяч кафе и магазинов по всему свету находится сейчас в Вене, значит, он приехал не для того, чтобы угоститься тортом «Захер» в местной кофейне.
Мама гневно фыркнула, одарив супруга выразительным взглядом, зато Моника мгновенно развернулась к порозовевшему фермеру.
– Ты абсолютно прав, милый Томми! Более того: Макс Лебуа не просто участвует в фестивале, он – один из главных его героев, и именно его презентация откроет сегодняшний, первый день «Кофемании».
Она очаровательно улыбнулась окончательно стушевавшемуся Томасу, выставив вперед свой бюст.
– Между прочим, на этом фестивале масса любопытнейших личностей, – она томно вздохнула. – Я ознакомилась с полным списком приглашенных и со многими уже успела познакомиться…
Она потянулась, как сытая кошка.
– Кстати, а вы знаете, что среди гостей есть симпатичный парень из Польши – Тадеуш Калачинский, который претендует на родство со знаменитым Георгом Кульчицким – тем самым, кто по легенде открыл в Вене самое первое кафе! Лично я планирую познакомиться с ним в самые ближайшие часы – домик под вывеской «Краков» находится в этом же ряду, но ближе к левому краю. Могу показать – никто не желает прогуляться со мной за компанию?
И эта непревзойденная нахалка обольстительно улыбнулась Томасу, который от этой улыбки и взгляда мгновенно поперхнулся, шумно закашлявшись.
– Девушка, прогуляйся в одиночестве, – с очаровательной улыбкой проговорила мама, всю свою ярость вкладывая в рьяное похлопыванье поперхнувшегося Томаса по спине. – Гуляй, дорогая, вали отсюда!
Последнюю фразу она произнесла на родном русском, и Моника, само собой, поняла ее без услуги переводчика, нарочито громко расхохотавшись в ответ. Впрочем, ей хватило сообразительности почти тут же подняться и отчалить от нас – очевидно, в направлении домика поляка.
Я подмигнул маме – в наших с Томасом интересах было побыстрее затушить ее праведный гнев.
– Слава тебе, Господи! А я уже готовился к крутым изменениям в программе фестиваля: выступление венского оркестра вполне мог заменить поединок двух кофеманок – ручные бои, дамский бокс, поединок века.
Мама лишь строго погрозила мне пальцем, а Томас нервно рассмеялся. И почти тут же по всей Цветочной площади прокатилась волна музыкальных аккордов, помост перед нами окрасился в сверкающий ярко-синий цвет и в самом его центре, перед микрофоном, появился наш Стефан – теперь на нем уже красовался чинный фрак с белоснежной манишкой.
– Дорогие друзья, любители и почитатели кофе со всего света! – разнесся над площадью его теплый баритон. – Приветствую вас на Цветочной площади Вены! Сегодня мы собрались здесь, чтобы в очередной раз признаться в любви к кофе – волшебному напитку, чей аромат дарит нам ощущение счастья и желание улыбаться, учит искусству видеть прекрасное в обыденном и великое – в простом.
Удивительное дело: мы со всеми нашими беседами-разговорами совершенно не заметили хода подготовки к открытию. Между тем на помосте рядом со Стефаном в ряд стояли великие магнаты мира кофе, за их спинами располагался во всеоружии венский оркестр, а на площади и вокруг нее медленно зажигались чугунные фонари. Каждое слово Стефана, казалось, наполняло парной воздух площади теплом и сердечностью, невольно заставляя каждого из присутствующих мирно кивать, словно соглашаясь со всем сказанным с умиротворенной улыбкой.
– Волшебник Кофе! Великий царь великой страны, которой нет на карте, в которой создают потрясающие картины и музыкальные произведения, книги и модели, где всем сердцем любят и проводят бессонные ночи волшебного сумасбродства. Его Величество Кофе!
Почти тут же за спиной Стефана негромко заиграл оркестр; словно продолжение его слов, поначалу еле слышно прозвучали первые нотки, постепенно вплетаясь в полнозвучный рисунок чудесной мелодии Сказок венского леса, в то время как взволнованная ода кофе продолжалась.
– Великим поклонником кофе был Иоганн Себастьян Бах, сочинивший даже Кофейную кантату; а Людвиг ван Бетховен, по отзывам его современников, без кофе становился совершенно невыносим. Бенджамин Франклин просил пересылать в кофейню всю свою почту – там он был чаще, чем дома. Великий Вольтер выпивал не меньше сорок чашек кофе в день. «В мире, безусловно, есть вещи, которые стоят того, чтобы им хранили верность. Например, кофе» – это сказал мой любимый писатель Джон Голсуорси. Замечательные слова посвятил кофе великий Талейран: «Горячий, как огонь, чистый, как ангел, сладкий, как поцелуй».